Нэт Прикли - Пленница

— Скажи, князь, — предложил правитель, — а если за каждого принесенного ребенка я выкуп платить стану. Солью. Перестанут люди младенцев по болотам топить?

— Зачем выкупать? — северянин мысленно прикинул экономию для казны. Я тебе и так могу байстрюков отдать.

Князь потянулся к бюро, приподнял колокольчик и тихонько его встряхнул. Послышался нежный, низкий, бархатистый звон. Почти сразу приоткрылась дверь.

— Сенешаля сюда, — распорядился северянин.

Дверь закрылась.

— Вот только среди Приозерья, помнится, тоже слухи бродили, — откинулся в кресле хозяин замка. Будто вы в своей пустыне пауков людьми кормите.

— Но ведь не детьми? — как можно искреннее улыбнулся Найл.

— Дети, не дети, — покрутил рукою князь. — Да, пожалуй, барана вырастить проще.

Дверь приоткрылась:

— Вы звали меня, господин?

— Сколько у нас казенных детей на воспитании?

— Сто пятьдесят золотых, — вошел в кабинет невероятно похожий на Стиига старец. Больше пятисот получается.

— У лесачей? — удивился князь.

— Вместе с презренными, господин.

— А нормальных?

— Каждый третий, получается. Полтораста.

— Ну? — повернулся князь к Найлу.

— Это хорошо, — тщательно скрывая восторг, ответил Посланник, — но мне все равно трудно жить, сознавая, как много крохотных, беспомощных существ, умирает… — Подожди за дверью, — кивнул хозяин сенешалю, дождался, пока тот выскользнет, и поинтересовался: — Ты отказываешься от моего подарка?

— Нет, князь.

— Значит, ты хочешь увезти отсюда полторы сотни моих детей, да еще вдвое больше выкупить за деньги?

— Я готов забрать у вас столько детей, сколько смогу найти, — признался Посланник Богини.

— Куда тебе эта орава?

— Когда я представляю, как этот маленький живой комочек, который целиком и полностью зависит от материнского тепла, от родительской любви, тянет свои ручонки, и натыкается на жвалы жужелицы или пасть стрекозы…

— Тц-тц-тц, — защелкал языком князь, покачивая головой.

Найл замолк.

— Ты обманываешь меня, Посланник Богини, — констатировал северянин. Что ж, среди правителей это обычное дело. Однако для тех, которые «тянут ручонки» выкуп может и — вправду значить куда больше нашей с тобой честности. Поэтому будем считать, что я тебе поверил.

Князь взялся за колокольчик:

— Кост, отдашь приказ вернуть детей от лесачей и передашь их моему гостю. Проведешь правителя по местам призрения и отдашь ему всех казенных людей, которых он выберет. Возвестишь во всех селениях и развесишь объявления о том, что отныне любой может принести подкидыша, найденного где бы то ни было, или своего ребенка и сдать его за плату…

— Куда? — переспросил сенешаль.

— Да, это вопрос, — потер князь затылок. Не сюда же их нести? У меня есть дома в городе?

— Месяц назад взят в казну двухэтажный дом торговца Сороса на Кривуле. Пострел молодой на его вдове женился, а потом поганками накормил. Ну, мы его три дня как самого лошадям отдали.

— Хорошо, укажешь его адрес, а дом перепишешь на Посланника Богини.

— Во сколько прикажете оценить? — намекнул сенешаль.

— Ценить не будем! Мой друг, Посланник Богини, выделит хороший дом для нашего посольства в своей столице. Раз уж он у нас обосноваться решил, так и мы к нему руку дружбы протянем. А теперь, — князь поднялся с кресла, — пора нам в парадный костюм облачаться. На сегодня у нас малый прием назначен. Без пауков. Сам понимаешь, друг, когда твои мысли никто не читает, чувствуешь себя легче, раскованней. Можно и вина выпить, и с чужой женой о погоде поговорить. А большой прием назначим завтра. Это уже для всех.

Найл ничуть не удивился, когда за полчаса до малого приема к нему в покои постучал Закий:

— Вы готовы, Посланник Богини?

— Судя по тебе — нет.

Рыцарь успел еще раз переодеться. На этот раз на нем было бархатное платье до пят, прихваченное на талии тонким, но длинным ремешком, обмотанным вокруг тела много, много раз. Голова тонула в белом стоячем воротнике до самого подбородка, от плеча до плеча тянулась широкая плетеная золотая цепь, на которой висел округлый медальон с гербом — пауком с человеческой головой.

— Этикет? — соболезнующе спросил Найл.

— Этикет, — согласился рыцарь. А еще у меня кираса одета. И меч вдоль левого бедра.

— Хорошие у вас приемы, — рассмеялся Найл.

— Это только сейчас все при оружии, — оправдался Закий. — С баронами хоть и перемирие, а мира все одно нет. Они боятся в ловушку попасть, мы их нападения опасаемся. Вот и ходим все, как на ножах.