Нэт Прикли - Проклятие

— Приветствую вас, великие боги небесного простора, — почтительно склонил голову старец. Найл наскоро коснулся сознания встречающего и понял, что несмотря на все уважение к астронавтам, старик их богами не считает. Бог бесплотен, а эти существа из плоти, влаги и костей.

— Приветствую тебя, настоятель Омгон, — приветливо улыбнулась ему Пенелопа. — Я хочу представить тебе правителя далекой северной страны по имени Посланник.

Старик резко вскинул голову.

— Я, Смертоносец-Повелитель, Посланник Богини, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера приветствую тебя, настоятель Омгон, — по обычаю северян Найл приложил ладонь к сердцу.

— Рад видеть вас в нашем мире, господин, — старец поднял руки и приоткрыл ладони небу. — Верховный одитор и правитель мира ждет вас.

Найл заметил, что в слова «мир» настоятель вкладывает не смысл «вся вселенная», а всего лишь понятие своей страны. Похоже, здешний народ так долго жил в изоляции, что стал воспринимать себя единственными живыми существами. А свою страну — всем обитаемым миром.

Настоятель Омгон пошел вперед, указывая дорогу. Гости двинулись следом.

Посланник с интересом крутил головой, оценивая уровень развития страны, с которой ему предстоял наладить отношения. Впечатление возникало двоякое.

С одной стороны — ужасающая бедность. Дома напоминали либо сложенные из камня полусферы, либо высокие конусы. Вместо дверей висели драные циновки — ни одной новой. Там, где циновки были откинуты в сторону, становилось видно, что внутри построек практически полностью отсутствовала мебель. Кое-где лежали тонкие известковые плиты, заменяющие то ли стол, то ли пол, еще кое-где виднелись кучи пожухлой травы — наверное, заменяющей подушки. А в большинстве жилищ не имелось даже этого: только песчаный пол, да травяная занавеска.

С другой стороны — почти все встреченные жители носили короткие юбки из настоящего золота! Либо набранные из мелких колечек, либо собранные из пластин, золотые юбки заменяли жителям обычную тряпочную одежду! При таких костюмах Найла уже не удивляло обилие золотых украшений в ушах, на шеях, на груди, на запястьях, плечах, щиколотках обитателей этого «мира». Правда, он продолжал нервно вздрагивать, когда видел в совершенно нищенских домах сваленные грудой золотые чашки и тарелки.

Вторым моментом, обратившим на себя внимание правителя, было полное отсутствие воды. Для него, рожденного в пустыне, не казалось удивительным, когда нигде в поселении не имелось ручейков, прудов или озер. Вода — это не грязь, чтобы запросто валиться на людей с небес или набираться в каждой яме. Но нигде не имелось даже признаков близкой к поверхности влаги! Ни единого шипастика, ни одного кактуса, а уж тем более уару, или толстолистого мохнатика. Он мог поклясться, что как минимум до глубины метров на десять воды здесь нет! Как же тогда удается выжить здесь целому народу на протяжении нескольких сотен лет?

Они обогнули очередную группу сбившихся вместе домов, и впереди открылся храм. Облитые золотом скаты островерхой крыши ослепительно сверкали под ярким чистым небом, несколько устремленных ввысь шпилей несли на себе широкие кресты. Размеры стен заставляли думать, что внутри способны возносить молитвы никак не меньше тысячи человек, и еще останется немало места для подсобных помещений. Но самое главное: вдоль стен стояли очереди женщин с большими золотыми кувшинами. Они набирали воду, струящуюся прямо из стен храма!

— Если здешний Бог способен порождать воду, — негромко пробормотал Найл, облизнув пересохшие губы, — я готов немедленно обратиться в эту веру.

— Господь всемогущ, — услышал-таки его слова настоятель, — и милость его бесконечна к страждущим.

Настоятель Омгон поднялся на сложенное из крупных блоков крыльцо и размашисто перекрестил толстенные, обитые золотом створки:

— Во имя отца, и жены его, и сына их, святого духа.

Створки дрогнули и плавно разошлись в стороны.

— Прошу вас, дети мои, — посторонился настоятель.

Гости вошли — возражений не последовало даже со стороны «небесных богов». Старик шагнул под своды храма следом, и створки медленно сошлись у него за свитой.

В лицо дохнуло влажной прохладой, пряным запахом зелени, свежести, чистоты.

Люди прошли еще метров пять по высокому коридору и оказались в обширном зале, наполненном приятным полумраком.

Вдоль всех стен во множестве тянулись наверх деревья, кустарники, лианы, добравшиеся почти до самого потолка. В противоположной стороне зала, напротив входа, висел огромный, почти семиметровый крест, с фигурой привязанного к нему человека. Крест так же обвивала густая зелень, и под этой порослью символ веры скорее угадывался, чем различался.