Нэт Прикли - Вождь

К моменту их возвращения Назия успела перевести на берег все девять кирок и приставила к каждой из них моряка для работы — она хорошо понимала, что во враждебном лесу самим братьям будет не до рытья.

— Шериф, оставьте у Семени пару человек и пару смертоносцев для охраны, а всех остальных стройте для штурма, — приказал правитель, когда была доедена последняя запеченная на углях рыба. — Жуки-бомбардиры где?

— Пока мы ползали по второму небоскребу, жуки успели занять свои места в трюмах и вроде как даже пристроились спать, — ответил шериф. — А какова цель атаки?

— Лесные заросли, Поруз.

— Но ведь вы только что вернулись оттуда? — удивился северянин. — И там никого не было.

— Жаль, что ты не умеешь видеть на ментальном плане, шериф, — вздохнул Найл. — Иначе ты смог бы заметить много интересного.

По счастью, братьев по плоти использовать внутреннее зрение Посланник Богини научил, и сейчас они не хуже него различали множество ярких точек, скопившихся вдоль кромки леса. Перенеся позор изгнания с части своих владений, туземцы горели желанием более не пускать иноземцев под кроны леса. На глазок правитель оценивал численность племени никак не меньше сорока пауков — хотя, возможно, сюда явились не все.

— Мы не хотим войны! — снова обратился Посланник Богини к скрывающимся в зарослях смертоносцам. — Мы хотим мира! Позвольте нам посадить в вашем лесу новую Богиню, и мы накормим всех досыта, и будем кормить, пока не отправимся в обратный путь.

— Он опять назвал нас пожирателями тухлятины! — немедленно возмутились дикари. — Смерть чужеземцам!

Найл сделал еще несколько шагов вперед, выманивая туземцев своей беззащитностью — но те, несмотря на все свои угрозы и возмущение, выходить на открытое пространство не желали. Все, на что хватило их храбрости: это ударить парализующей волей по двуногим, приблизившемся к лесу вслед за первым.

— Братья! — мысленно призвал Посланник Богини помощь смертоносцев, и те накрыли людей плотным, почти непроницаемым куполом ВУРа. Непроницаемым для живых существ и ментальных колебаний — но вот мертвые арбалетные болты сквозь подобные преграду проникают без труда.

Четверо арбалетчиков направили свое оружие в светящиеся среди зарослей огни сознаний, и тотчас все пронизало острой болью.

— Стоять! — приказал Найл братьям, собравшимся было воспользоваться мгновениями вражеского шока и преодолеть разделяющее враждующие армии расстояние. — Нечего вам в зарослях жизнями рисковать. Хотят сражаться — пусть сами выходят.

Но дикари выходить не торопились. И в парализующих импульсах, которыми они снова начали «трогать» двуногих прежней уверенности уже не было.

— Оружие заряжено? — переспросил северянин. — Тогда приготовиться к выстрелу! Стреляй!

По лесу опять прокатилась волна боли. И снова братья по плоти не сдвинулись ни на шаг. Арбалетчики наложили на тетивы новые болты.

— Оружие заряжено? Приготовиться…

На этот раз знаменитое паучье спокойствие и невозмутимость дали трещину — туземцы, с ужасом ожидая смертельного удара толстой короткой стрелой себе в брюшко, кинулись бежать.

Двинувшись вперед, путники обнаружили пятерых мертвых пауков.

Еще двое-трое наверняка были ранены, и убежали вместе со всеми. Стало быть, силы племени заметно убыли.

— Интересно, сколько дикарей должно погибнуть, чтобы они признали свое поражение? — поинтересовался Найл у северянина.

— Иногда их приходится истреблять всех до последнего, — пожал плечами шериф. — Ничего не поделаешь. Дикие тараканы столь же красивы, как породистые скакуны, и столь же быстры. Но пока их не истребишь всех, они не понимают, что травить крестьянские поля нельзя.

— То неразумные тараканы, а это нормальные смертоносцы.

— Ну и что? — пожал плечами северянин. — У нас в Теплой долине жило племя, которое считало, что окрестные крестьяне созданы Семнадцатью Богами только для того, чтобы им было кого грабить, насиловать и уводить в рабство. Сколько мы с ними ни разговаривали, сколько ни убеждали, сколько переговоров ни вели, подарков ни дарили — ничего не понимали. Хуже тараканов. Еще и отвагой своей, и презрением к князю Граничному похвалялись. Свободными себя называли. Ну и что? Бел я тут к барону Весенних холмов два эскадрона для парада, ради уважения его родству с королевским величеством. Вот благо рядом были, мы в Теплую долину и завернули… Крестьяне больше на вольных соседей не жалуются, а уцелевших сирот лесачам продали. Все. А что святоши Семнадцати Богов меня потом в жестокости упрекали, так они все умом тронутые, доброхоты. Добрым хорошо быть только тогда, когда есть кому непонятливых в гробы укладывать. Но только мешать приличным воинам грязную работу делать не надо. А то про свою доброту будешь потом в яме, с киркой в руках и цепью на шее рассуждать.