Нэт Прикли - Цитадель

Второй скорпион погиб еще более позорно: он попытался ужалить ближнего жука, но бронированное тело соседнего сбило нападающего с ног и безразлично протопталось сверху. Скорпион попытался встать, но жук, идущий следом, опять сбил его под ноги. Когда хищник поднялся снова, у него уже не хватало половины лап, а грозный хвост оказался переломан в трех местах. Смертоносцы, не замедляя движения, без всяких церемоний разодрали грозу пустыни на трепещущие куски и с удовольствием сожрали.

Эту сцену созерцал не только Найл — Дравиг запомнил всех, кому удалось подкрепить свои силы, и сразу выделил им отдельную задачу: подняться на плато, идти верхним путем и быть готовыми погибнуть в неравном бою с вражеской армией.

Найл в очередной раз недооценил пауков: ведь они, в отличие от людей, без труда бегали по вертикальным стенам. Дравиг готовил вертикальную атаку: если захватчики выберут путь через плато, то смертоносцы могут подняться вверх прямо по обрыву. Пусть они потеряют много сил, но десятикратное численное преимущество все равно останется за пауками. Главное — не дать противнику разбежаться, уйти от удара.

— Они не смогут уйти, — сказал правитель. — С этой стороны плато есть лишь один спуск: по лестнице из крепости. Лестница узкая, крутая, двигаться позволяет только по одному. Армия там быстро не просочится.

Найл вспомнил, как отвесно уходили ступени вниз, в головокружительную бездну, как осторожно ступали они с отцом по стершимся камням, а Ингельд визжала в истерике.

Дравиг внимательно прислушался к мыслям правителя и сразу приказал двум смертоносцам подняться наверх и занять пост по сторонам от лестницы. Найл поежился: он представил себе, каково было бы сражаться в узком обрывистом лазе над пропастью с двумя пауками, чувствующими себя на обрыве так же спокойно, как и на равнине. Пожалуй, спуск с плато теперь заперт намертво. Если армия вторжения пойдет верхом, она попадет в ловушку. Дравиг опять подслушал мысли правителя и испытал заметное облегчение. С каждым шагом у захватчиков оставалось все меньше шансов спастись от заслуженной кары.

Время уходило час за часом, словно утекало в песок. Они шли и шли, а отвесная стена плато, украшенная древней крепостью, не приближалась, а только росла и росла, словно собиралась проткнуть небо зубчатыми каменными башнями. Найл все пытался высмотреть лестницу, которая вдруг приобрела столь важное значение, но до самых сумерек так ничего и не разглядел.

Как только солнце скрылось за горизонтом, колонна остановилась. Найлу пришло в голову, что армия напоминает копье, с которым он в юности не расставался ни на миг: серые ряды смертоносцев — это древко, а бронированные тела жуков — кремневый наконечник. Это копье без труда проткнет стену из щитов, которую выстраивали люди, сражаясь в оазисе с муравьями. Без малейшего труда.

Правителя разыскала стражница, принесла кусок вяленого мяса и флягу с водой. Найл, чтобы не раздражать пауков, отошел за ближайшую дюну и даже присвистнул от восторга: в низинке прятался густой плетеный ковер арбузной ботвы. Из-под крупных, желтых по краям листьев выглядывали упитанные бока полосатых плодов. Эти огромные ягоды и в лучшие времена считались в семье деликатесом, а уж теперь, после столь долгого перерыва, и вовсе казались даром Богини.

Найл выбрал самый крупный плод, уселся рядом и стал неторопливо жевать мясо, предвкушая предстоящее удовольствие. Пожалуй, он даже оттягивал торжественный момент, давая нетерпению обострить чувства до крайней степени… А потом извлек меч. Арбуз сухо хрустнул и развалился на две половинки, обнажив алые, словно человеческая плоть, внутренности. Найл выхватил бескостную сердцевину и, захлебываясь слюной, набил полный рот. Прижал мякоть языком к небу. Прохладный сладкий сок потек в горло. Сказочное наслаждение…

«Неужели и оно имеет сексуальную основу?» — внезапно пришло правителю в голову. Он прислушался к своим чувствам и понял, что будь сейчас рядом женщина — он бы не устоял. Но портить ощущение праздника не хотелось. Уж очень веяло от арбузного вкуса детством, уютной пещерой, мамой…

Найл объелся, словно гусеница-листорезка, и заснул прямо среди жестких переплетенных плетей.

Утром стражница отыскала правителя, уже когда он, снова наевшись сочной красной мякоти, вытирал о песок сладкие руки.

— Возьмите с собой этих плодов столько, сколько сможете унести, — приказал правитель, возвращая нетронутую флягу, — попробуете на привале.