Владимир Яценко - Пленники зимы

– Да как же нет? В Евангелии только о нём и говорится!

Теперь они молчат.

Их страшит то, что он может сказать.

Их страшит то, что он сейчас скажет.

– Едва родившись, колония из шестидесяти триллионов клеток под названием "человек" сама себя не осознаёт. Без присмотра родителей она погибнет. Так и человечество.

Без отца, Господа своего, Создателя, оно бы неминуемо погибло. Ребёнок растёт и в какой-то момент осознаёт себя человеком. Человечество подрастает, приходит время, и сознание макросоциума просыпается. Библия ему дала имя: Бог-сын…

– Там ещё был святой дух, – хрипло вставляет Дмитрий.

– Почему был? Он и есть. Только это не существительное. Это глагол, способ передачи информации, материальная связь между Отцом и Сыном – человеческим социумом.

– Пророки, мессии?

– Исус – человек, которому выпал счастливый билет. Его рождение совпало с моментом самоосознания человечества, как разумной единицы. Он отождествил себя с макросоциумом и стал Сыном. После Него не могло быть пророков. Бог-отец отошёл в сторону. Ему больше незачем опекать подросшего Сына. Отсюда и развал империй, варварство и дикость: ребёнок, предоставленный самому себе, первое время ломает всё, до чего может дотянуться. Дальнейшие последователи могли подключиться с помощью Святого Духа только к общечеловеческому сознанию – к Сыну человеческому, но не к информационному каналу Бога-отца. Господа нет, Он ушёл…

– Погоди, человек творит чудеса, доказывая тем самым, что он пророк, при чём тут какой-то информационный канал?

– А ты представь армию роботов на швейной фабрике, занятых вышиванием квадратного узора на ткани. И вдруг, на вход одного из роботов поступает новая программа, и теперь он вышивает петли и окружности. С точки зрения его соседей, которые могут видеть, что происходит, этот робот – пророк, мессия, несущий слово Истины… Чудеса не являются доказательством высшей сущности, это лишь новая программа, новая информация о том, как вышивать вместо квадратиков – кружочки.

– Ты хочешь сказать, что можешь по своему желанию подключаться к сознанию этого социума?

– Я ничего не хочу сказать. – Максим даже покачал головой. – Ты – спрашиваешь, я – отвечаю.

– Но это следует из твоих слов!

– Тем не менее, это ты сделал такой вывод, ты это сказал…

– Мне не нравится то, что ты говоришь!

– Не спрашивай, и я тебе ничего не скажу.

– Тебя нужно изолировать от общества!

– Кто несёт большую ответственность: кто спрашивает или кто отвечает?

– Что это? – вместо ответа Дмитрий поднимает вверх руку с упаковкой аспирина.

– Аспирин, – с готовность отвечает Максим.

– Для чего он мне?

Максим усмехается. Давненько его никто не экзаменовал. Даже интересно.

– Это совсем не трудная задачка, – отвечает он своему другу. – Тебе было нужно не лекарство, а припой. Аспирин – это ацетилсалициловая кислота – отличный антиоксидант, сейчас ты на этих таблетках будешь лудить провода, прежде чем их спаяешь…

Максим вставил следующую кассету и опять запустил функцию ускоренного просмотра видеозаписи. Двойное, с вакуумной прослойкой стекло колпака экспериментального бокса не потело и не покрывалось изморосью. Фризер работал безукоризненно. Макет немедленно начал покрываться слоем льда. Пластмассовые горы, казалось, съёжились и осели под стремительно увеличивающимися ледовыми шапками.

Очередной опыт моделировал динамику замерзания при условии наличия в долине трёх геотермальных источников тепла. Нагреватели стояли в вершинах равностороннего треугольника, и было хорошо видно, как сползающий с гор ледник, наткнувшись на тепловое препятствие, начал раздваиваться, змеиным языком охватывая долину с двух сторон. Ручеёк, имитирующий реку, бурлил, но оставался в своём русле.

Ледовые клещи обползли треугольник и сомкнулись у самой береговой линии.

Но оледенение не прекратилось.

Стенки вокруг "долины" становился всё выше, а просвет между ними – `уже. Прошло ещё несколько минут, и весь объём под стеклом оказался заполненным льдом.

Внезапно картина изменилась: это включилась видеокамера в "долине". Ручеёк разлился – река вышла из берегов. Со стенок купола срывались огромные капли влаги, теперь ручьи стекались к бывшему руслу реки со всех сторон. Объектив камеры запотел, и, несмотря на яркий свет ламп, предусмотрительно установленных в "долине" Дмитрием, качество изображения резко ухудшилось.