Владимир Яценко - Пленники зимы

Мы с моим невидимым другом летим над океаном. Слева – Африка. Огни городов.

Подбираемся ближе. Многокилометровые белые отсветы пены прибоя под лунным светом.

Кажется, я понимаю, куда меня несёт: пирамиды. Они предстают не ветхими, опустившимися могилами – памятниками древнего культа. Нет. Я вижу, знаю. Мне опять весело. Теперь вызывают смех мои детские пристрастия к убогим металлическим средствам передвижения. Я потешаюсь над своими недавними потугами сделать из груды металла нечто совершенное. А самое смешное: недавно я был уверен, что у меня это получилось.

Тот, чья рука лежит на моём плече, показывает мне свои представления об удобствах, красоте и целесообразности. Идеально оштукатуренные, будто окрашенные тонкой кистью стены, острые лезвия граней… Мой новый друг проносит меня внутрь, и вновь я поражаюсь величию разума, породившую эту конструкцию. Сотни боковых галерей создают сложную топологическую поверхность. Машины глубоко под основанием пирамиды "сшивают" эту поверхность с коридорами ущелья под Куполом в Антарктиде. Кажется, я начинаю понимать, как вся эта штука работает. Сколько бы эти пирамиды не весили, каждая в отдельности или все вместе взятые, соотношение свободного хода к их массе равно нулю. Потому что этот механизм открывает путь, длиной в бесконечность.

Счастье, восторг, удивление. Я пытаюсь как-то выразить своему другу благодарность и уважение, и его ответное похлопывание по плечу показывает, что мои усилия не прошли мимо его внимания. Он понимает мои чувства.

Но мы уже летим прочь от Египта, на Восток, к величественным горам Тибета. Здесь, вдали от цивилизации, ещё одна группа пирамид, ненайденных, заброшенных, а потому в гораздо лучшем состоянии, чем её менее удачливые братья в Гизе. И вновь диагностика, ремонт, настройка и подключение к Главной Машине. Отсюда человечество может ступить на любую планету нашей Галактики.

"Нет, – подсказывает мне друг. – Не только вашей".

И я ему верю. Перед глазами плывут строки систем уравнений, описывающих свойства пространства нашего космоса. Я вижу, я читаю, я понимаю эти уравнения. Всякий, переступивший порог входа пирамид, выйдет с другой стороны тоннеля в любом, наперёд заданном месте Вселенной. В голове каждого пассажира уже содержатся точные координаты его пункта назначения. Каждому – по деяниям его.

Каждому – по совести.

Кому – тенистые сады, где внизу текут реки. А кому – геенна огненная, или тоска смертная, под мрачным, беспросветным небом, без всякой надежды на весну.

Фантастика!

Так всё это правда?

И снова на Восток. Южнее, ещё южнее. Южная Америка, Перу… диагностика, ремонт, настройка, подключение…

Я работаю. Я отрабатываю. Теперь чувствую усталость. Восторг поутих. Очень интересно, очень впечатляет и очень тяжело. Мне дали всемогущество на время и не бесплатно. Реконструкция одного подводного судна мне обошлась в капитальный ремонт глобальной транспортной сети, способной мгновенно перебросить всю мою расу в любую точку Вселенной. Эмигранты со своим скарбом, организованно, пешком, разбрасываются по планетам, давно ожидающим своей колонизации.

Становится страшно.

Друг, который рядом, успокаивает. Пытается объяснить. Цикличность с заданным периодом. Как выращивание подсолнечника: папа, мама – чистые линии. Следующий цикл – выращивание гибрида. И только на третий год – на последнем этапе – посевы на полях для получения обильного урожая.

Выходит, гибрид человеческой расы выращивается здесь, на Земле. Аналогом посевов будет расселение созревшего социума по планетам. Остаётся найти чистые линии…

Есть и такое. Только об этом в предыдущей истории.

"А ты кто"? "А это в истории следующей", – смеётся мой Друг.

Наш диалог не отвлекает меня от главного: я занимаюсь ремонтом. Я – проводник, кондуктор Его воли. Драйвер-системщик Того, Чья рука на плече у каждого, от самого рождения и до момента, который все мы по невежеству называем смертью.

Это уже не потрясение. Это какая-то пришибленность от масштаба, перед которым пасует восприятие. Я работаю, как проклятый. На первый взгляд всё происходит само собой. На самом деле, ремонт высасывает из меня всё, что там, во мне, ещё оставалось.

Я пытаюсь спросить: "сколько ещё?" Очень даже по-человечески. Так рабочие справляются между собой, сколько там осталось до обеда? Или студенты прикидывают время, оставшееся до экзамена. Или старослужащий отмечает дни, оставшиеся до дембеля. Или женщина в последние недели перед родами.