Владимир Яценко - Пленники зимы

Она легкомысленно хихикнула.

– А ты не зайдёшь?

– Отличная идея, малышка. Сейчас поставлю на автопилот и составлю тебе компанию.

Максим покачал головой. Если не считать Игоря с его неиссякаемым бумажником и джипа на буксире, это приключение ему нравилось.

В дом вошла женщина. Пусть ненадолго, – но вошла. И вещи, которым она подарит своё внимание, ещё долго будут нести на себе отпечаток её тёплой глубины.

Он улыбнулся. Последняя фраза вполне достойна нелепых слухов, которыми соседи по селу поспешили окружить его имя.

Мимо проскакивали заснеженные километры. Максим уступал дорогу ретивым Икарусам и импортным грузовикам-длинномерам, отыгрываясь на барахтающихся в снегу легковушках. После Старых Маяков снег почти сошёл, дорога была во льду. Он чуть сбавил скорость и включил передний мост. Теперь его никто не обгонял…

Светлана не взяла халат. Она нашла его белую выходную рубашку. Было ли что-то под рубашкой, он не знал. Обмотав ноги пледом, она в изнеможении откинулась на спинку кресла и расчёсывалась, чуть покачиваясь в такт движению.

Максим посмотрел на термометр "+22оС", да и за бортом потеплело до "-8оС". Судя по поведению машины – ветер стих.

– Здесь у тебя просто рай.

Он никак не мог сосредоточиться на дороге. А следовало бы. Скользко. Объезжать с джипом на буксире едва ползущие попутные машины и уворачиваться от встречного транспорта становилось всё тяжелее.

Тёмное родимое пятно у основания шеи стыдливо выглядывало из-под воротника его рубашки. Почему-то становилось очень важным, чтобы это пятно не пропало, показалось ещё и ещё раз.

"Что они с нами делают? – Подумал Максим. – Просто удивительно, как один и тот же инструмент может превратить человека в тряпку, а может сделать из него мужчину. Я – за второе. Как и все. Вот только не всегда получается. И не у всех".

– Халат не нашла?

– Думаю, так сексуальнее… – Она томно изогнулась и провела ладонями по груди.

– Странный покрой, без карманов.

"Ведьма"! – подумал Максим. Он свёл руки на руле, покрутил обручальное кольцо, навечно прихваченное деформированным суставом, и ничего не сказал.

– Далеко ещё ехать?

– До города – минут сорок. Ну и в Одессе…

– Я к тому, чтоб волосы высохли.

– Возьми фен.

– В мире есть что-то, чего бы не было в твоей машине?

– Конечно. Твоя скромность, например.

– А что это такое?

Максим опять отвлёкся от дороги и посмотрел на неё. На короткий, ничтожный миг у него в глазах потемнело: узкий невысокий коридор, стены из сырого, пугающего неожиданными выступами и углами камня, ослепительный факел, чадящий сизым, стелющимся под неровным потолком дымом. Пахнет плесенью, влагой и ядом. Она оборачивается к нему, на мгновение жёлтый свет факела пробирается сквозь накидку и освещает её лицо…

Да, так было. Только тогда её звали по-другому.

Максим потряс головой, чтобы прогнать наваждение, вернуться к снегу, к колонне, в которой он уже двигался минут двадцать, к умной и красивой женщине, во всём повинующейся своему эгоизму. Женщине, которая не может вспомнить время, когда она была совсем другой: тёплой, отзывчивой, а потому – счастливой.

– Если ты меня соблазняешь, то в этом нет необходимости: я был сражён, когда ты укладывала шубу в спальник. И теперь, после твоей победы, хотелось бы знать, что будет дальше?

Светлана прерывает возню со своими волосами, чтобы подарить ему ещё один насмешливый взгляд:

– Зачем думать о том, что будет? Почему бы не радоваться тому, что есть?

– Зная о том, что будет, то, что есть, не радует.

– Поэтому ты такой мрачный?

– Я не мрачный. Я – сосредоточенный.

– И на чём же ты сосредоточился? На дороге?

– Нет, – он пытался отвечать раскованно и непринуждённо, но растущая уверенность, что вот сейчас, в эту секунду судьба делает решительный поворот, сковывала; холодным камнем тянула под сердцем: – Я сосредоточен на тебе. У тебя неприятности?

– Не думаю, – её голос прозвучал натянуто, будто и она почувствовала дыхание необратимости. – Не уверена, что ты поймёшь.

– А ты попробуй, – поддержал её Максим. – Рискни.

– Мне как-то предложили работу. Не очень красивую. Нужны были деньги, я и согласилась. Потребовала аванс. Мне его выплатили.

– А с работой не справилась?

– Я – математик, – волосы были забыты; она говорила медленно, тщательно отмеривая каждое слово. – Требовалось расшифровать сообщение. Морочилась месяц, зашла в тупик. А в контракте отрицательный результат не был предусмотрен. Я должна была справиться.