Евгений Филенко - Сага о Тимофееве (Рассказы)

— Это с вами? — осторожно спросила она, обращаясь исключительно к Гэллегеру.

— Кто не с нами, тот против нас, — брякнул тот, снимая одну руку с Тимофеева и шаря в кармане белого пиджака.

— Вы знаете, — проникновенно обратился Тимофеев. — Нам просто негде остановиться…

— Ничем не могу помочь, — произнесла дежурная, глядя сквозь него уже знакомым оловянным взглядом.

— Девушка очень устала…

— Все очень устали.

— Только на одну ночь.

— Всем на одну ночь…

— Хотя бы только ее…

— Молодой человек, — строго сказала дежурная. — Вы читать умеете? Пойдите и прочтите название нашей гостиницы.

— Момент… — приговаривал Джим, ворочаясь где-то сзади.

— Витя, идем отсюда, — решительно потребовала Света, пунцовая от стыда за унижение своего возлюбленного.

— Куда же вы денетесь? — со вздохом спросила женщина. — Темень такая на улице, девочка от усталости на ногах не стоит… На третьем этаже есть два одноместных номерка, до утра и проживете.

— О! — воскликнул Джим, улыбаясь от уха до уха. — я есть обитатель именно третьего этажа. Вперед и с песней! — И он заголосил: — Из-за айленда на стер-р-ржень!..

В его руках ходила ходуном плоская коробочка бихевиоризатора.

К счастью, гостиница имела вполне исправный лифт, и честная компания поспешно, дабы не испытывать великодушие дежурной, погрузилась в кабину.

— Вик! — взывал разомлевший Гэллегер, безуспешно пытаясь обнять Тимофеева. — Не будет справедливо, если ты завтра уедешь. Мы должны быть знакомы долго и счастливо. Потому что ты такой же, как и я! Прав я есть либо нет? — апеллировал он к Свете, перенося свои попытки на нее.

— Возможно, ты и прав, — увещевал его Тимофеев. — Отчасти… Но давай для начала отдохнем.

— Баиньки надо, — ворковала Света. — Поздно уже.

— Истинно, — неожиданно легко согласился тот. — Утро вечера похитрее!

Кабинка стала, створки разошлись, и начисто утративший чувство равновесия Гэллегер неминуемо выпал бы на устеленную поролоновым ковриком площадку третьего этажа, если бы не героические усилия его спутников.

— Я обязан вам жизнью и честью, — провозгласил он, добившись наконец своего и обняв всех, кто оказался в пределах досягаемости его рук. — Что я могу сделать для вас? Может быть, пойдем ко мне и выпьем?

— Ну нет! — воспротестовала Света. — Спать хочется!

— Джим! — сказал Тимофеев. — Оставь мне, пожалуйста, до утра свой бихевиоризатор. Я хотел бы разобраться в принципе его действия. Если можно, конечно.

— Хочешь, подарю? — обрадовался Гэллегер, с готовностью извлекая заветную коробочку на свет.

— Спасибо, мне только взглянуть.

Растопырив руки, размаха которых доставало как раз на межстенный промежуток, Гэллегер добрел до своего номера. Ноги его разъезжались, но он держался из последних сил — сказывалась богатая практика.

— Очень скользко в ваших коридорах, — ворчал он.

— Могу дать совет, — запустил ему вдогонку Тимофеев. — Вмонтируй себе в туфли маленький усилитель трения.

— Трение? — отозвался Гэллегер. — О! Это хорошая мысль! — и он провалился в дверь номера.

В коридоре стало тихо и спокойно. Мирно помигивала притушенная люстра из фальшивого богемского стекла, на облицованных деревом стенах пробегали отблески фар последних ночных автомобилей с улицы.

— Спокойной ночи, Витенька, — шепнула Света и погладила Тимофеева теплой лапкой по небритой щеке.

— Спокойной ночи, Светик, — шепнул Тимофеев, нежно поправляли девушке упавшую на лобик светлую прядку.

И они поцеловались.

Спустя некоторое время Тимофеев отпер дверь и, не замечая непривычной роскоши номера, проследовал к столу. Включив ночник, он достал из кармана пиджака отвертку, с какой не расставался ни при каких обстоятельствах, и нетерпеливыми движениями снял с бихевиоризатора верхнюю крышку.

— Фотоваристор… — бормотал он, водя отверткой над хрустально-хрупкими внутренностями прибора. — Микроблок типа «да-нет»… А это что?

Он не поверил своим глазам. Он не поленился и включил полный свет, но от этого ничего не изменилось. Закусив губу, Тимофеев еще раз прошелся взглядом по всей схеме.

— Либо я ничего не смыслю, — заключил он, — либо… Как же так?!

Он отложил прибор и замер, запустив пальцы в шевелюру и уставившись в темноту за окном. Не прошло и получаса, как его осенило. Разгадка внезапно возникшей проблемы оказалась настолько простой, что Тимофеев даже тихонько засмеялся. На душе у него сделалось легко и ясно. Продолжая счастливо смеяться, Тимофеев погрозил пальцем невидимому Гэллегеру и лег спать.