Борис Руденко - Слабое звено

Я подошел к компьютеру и вызвал на большой экран трехмерную схему нашего Обломка. Его внешний вид мало чем напоминал космический корабль, но я давно привык воспринимать его именно в этом качестве. Жилой сектор, укрытый от галактического излучения под каменной броней «носовой части», двигательные установки, усеивавшие «корму» и «борта», сооружения шахтного комплекса, туннели и галереи, пронизывающие тело Обломка. Шестая галерея проходила у правого «борта». Там, в толще массивного выступа, сейчас находилось странное существо, поставившее под угрозу всю нашу миссию и сами жизни.

— Насколько я понимаю, у нас есть только одна возможность, — сказал я. — Мы должны отсечь от Обломка весь этот сектор. Избавиться от него вместе с реликтом.

Лозовский посмотрел на меня почти с ужасом.

— Мы потеряем десятую часть массы Обломка! А вместе с ней лишимся почти половины шахтного оборудования.

— Того, что останется, нам будет достаточно для подержания режима полета до самой цели. Вы не хуже меня знаете, насколько велик ресурс установок. Однако ни о каком возвращении думать больше не придется.

— Это невозможно! — воскликнул Лозовский с неожиданной злобой.

— У вас есть другое предложение?

Я ждал несколько секунд, потом оттолкнул его и шагнул к напряженно слушавшим наш разговор людям.

— Это единственный выход, — сказал я. — Другого решения быть не может. Мы не в состоянии победить это существо. У нас просто нет для этого никаких средств. Пока оно находится в этой зоне, у нас еще остается шанс. Но если реликт начнет движение к центру Обломка, шанса уже не будет. Или кто-то в этом сомневается?

Ответом мне было молчание.

— Хорошо! — я снова повернулся к схеме. — Мне нужны четыре команды для пробивки скважин и закладки зарядов. Здесь, здесь, здесь и здесь. Основной заряд требуется доставить в галерею, но этим займусь я сам. Главное условие — быстрота. Взрывы должны произойти абсолютно синхронно.

— Ты пойдешь в галерею? — спросила Ольга.

— Мне уже приходилось делать нечто подобное.

— Я пойду с тобой, — сказал Альбрехт.

— Ты нужен мне здесь, — возразил я. — Когда все будет готово, по моей команде подорвешь заряды. Лозовский! А вы возьмите людей и попытайтесь восстановить хоть какой-то контроль за двигательной установкой. После взрыва нам понадобятся все оставшиеся ресурсы.

Он молча кивнул и хотел пройти мимо, но я остановил его.

— Скажите, Лозовский, идея возвращения принадлежит вам? — негромко спросил я. — Это вы убедили Бартоло и других, что Коммуникатор не в порядке?

— Какое это сейчас имеет значение? — пробормотал он сквозь зубы.

— Но почему? — изумился я. — Почему именно вы?!

— Ирина больна, — выдохнул он. — Кольцов сказал, что ей осталось максимум полтора года. Она не доживет до возвращения, здесь ей невозможно помочь. Я хотел, я должен был спасти ее…

Он резко повернулся и пошел прочь, а я уставился на доктора Кольцова, который стоял, опустив голову. Он обязан был мне сказать! Впрочем, сейчас нас заботило совсем другое…

Скафандр был громоздок и тяжел даже при половинной гравитации. Надеюсь, мне удастся выбраться из него до того, как будет восстановлено нормальное тяготение. Здесь, под поверхностью Обломка, существовала атмосфера, возникшая как побочный результат нашей деятельности — разреженная смесь инертных газов, аммиака и метана, растаявших и испарившихся, когда температура перевалила за сто пятьдесят градусов по абсолютной шкале. Магнитная платформа с зарядом медленно плыла, плавно огибая обрушившиеся со стен куски породы. Я двигался противоположно направлению постоянного ускорения Обломка — а значит, субъективно спускался по винтообразно проложенной галерее — и думал, что без транспортного средства обратный километровый подъем был бы мне вряд ли под силу.

Несколько раз я миновал просторные залы выработок, где неподвижно застыли механизмы. Поднятая толчками пыль уже успела опуститься, фонарь на моем шлеме высвечивал пространство метров на двадцать вперед, но присутствие реликта я ощутил задолго до того, как платформа совершила последний поворот. Вначале легко заломило в висках, потом боль словно стекла назад, переместившись в затылок.

Но он услышал и узнал меня, конечно же, намного раньше.

Эта игра мне совсем не нравится , — сказал он.

Мне тоже , — ответил я.

Но у нас не было другого выхода .

К сожалению , — согласился я.