Борис Руденко: Слабое звено

У Бартоло тестовая программа не прошла, — ни с того ни с сего сказала мне Ольга, выбираясь из бассейна. — Не прошла, значит, не пустили, — автоматически пробормотал я, вытирая лицо. — А с какой стати он вообще ее запустил? — Ты же знаешь, как он относится к Коммуникатору. Это же его дитя. — Приемное дитя, — поправил я ее. — И к тому же прекрасно воспитанное родными родителями. Ольга улыбнулась и принялась растираться полотенцем. — Но программа все же не прошла, — сказала она. — Бартоло обеспокоен. Честно говоря, и я бы обеспокоилась.

Я хотел ответить ей какой-нибудь шуткой, но увидел, что с противоположного бортика меня зовет Сурдин.

— Передай ему, чтобы больше не мучил ни программы, ни Коммуникатор, — сказал я. — И сама не переживай по пустякам. Бартоло придется немного потерпеть. Настанет время, и у него будет возможность показать свою квалификацию… Ты в оранжерею? Тогда встретимся после обеда…

Я бросил полотенце в утилизатор и пошел к Сурдину.

Мы герои, всем известно. Некоторые, правда, считают нас идиотами, но это их личное дело. Хотя иногда я был готов согласиться с этими некоторыми. Теперь — нет. Такие мысли обычно приходят в первом полете примерно спустя год после старта. Каждый из нас рано или поздно начинает задумываться о том, во что он, собственно, ввязался, когда скорость Обломка переваливает за световой порог и возвращение возможно лишь теоретически.

Мы прокладываем путь тем, кто последует за нами. У них будут свои трудности, на новой планете их ждут опасности и проблемы, о которых мы, возможно, никогда не узнаем, но от самой мучительной — шестилетнего заточения в замкнутом пространстве межзвездного корабля — мы их избавим.

Тот разговор с Ольгой я выбросил из памяти уже через несколько минут, но, как оказалось, напрасно. Спустя несколько дней тема всплыла вновь.

— Командир, извините!

Доктор Кольцов остановил меня у двери каюты. Маленький, плотный и густоволосатый (растительность занимала всю площадь его лица, кроме полоски лба и очков), Кольцов сейчас выглядел словно взъерошенный и очень взволнованный воробей.

— Извините, командир, — он засмущался, будто готовился произнести очевидную глупость. — Я случайно услышал, что с Вратами возникли какие-то проблемы.

— Я тоже слышал подобное, — сказал я.

— И что вы скажете? — кажется, Кольцов от волнения приоткрыл рот, но сквозь густую растительность на губах и подбородке это было не очень заметно.

— Мне часто приходится слушать всякие нелепости, — пожаловался я. — Большая часть из них связана с кажущимися проблемами.

— Но Коммуникатор, он…

— Я еще не все сказал, доктор. Проблемы с Коммуникатором на сегодняшний момент — это и есть нелепости. Кстати, кто вам о них сообщил?

— Просто… случайно услышал… не помню даже где и от кого, — Кольцов явно устыдился, но сквозь его волосяной покров краски лица были неразличимы. Он взмахнул пухлой рукой и быстро убежал.

Я озадаченно глядел ему вслед. Откуда эти разговоры? С какой стати Бартоло вообще вздумал гонять тесты, которые заведомо не могут показать результат? В этом следовало разобраться.

Герои — так говорят о нас, когда хотят сделать приятное. По сути же мы просто дальнобойщики, обыкновенные водители. Наша работа — доставить Коммуникатор к планете, намеченной для колонизации. И только. Ко всему остальному мы никакого отношения не имеем. Если полет занимает пять-шесть лет, то подготовка к нему — примерно столько же, но этим занимаются другие. Нужно отыскать в поясе астероидов подходящий обломок и перетащить на него в разобранном виде, а потом смонтировать Коммуникатор — Врата в новый мир. Для этого требуются огромные средства, колоссальные усилия тысяч людей. И только после этого на Обломок забрасывается полетная команда. Достигнув цели, мы откроем Врата и вернемся через них на Землю, а в построенный межзвездный туннель устремятся многочисленные отряды колонистов.

Пройдут годы — и очередной Обломок отправится в путь теперь уже с нового, освоенного человечеством плацдарма.

А мы просто водители…

Через три недели мы отметим первую годовщину полета. Это серьезная дата. Думаю, год прошел успешно. У нас не случалось серьезных происшествий, экипаж был здоров и вообще внешне все шло нормально, хотя в последние дни я начал испытывать неясное беспокойство, пока что не понимая его причины…