Аврам Дэвидсон - ФАТА-МОРГАНА 7 (Фантастические рассказы и повести)

Это чудо, что их смогли заселить, потому что Вселенная, космос, пустота, пространство… как бы вы это ни называли, слишком велики для людей. Она не хочет и наказывает их. Именно поэтому, если полет длится более десяти дней, все поселенцы находятся в спящем состоянии от старта до финиша. Конечно, люди могут выдержать некоторые полеты внутри Солнечной системы и отдельные межзвездные перелеты тоже.

И люди становятся пилотами, которым мы все удивляемся. Эти люди спокойны, уравновешенны и обладают невероятной душевной стабильностью.

Сверкающая серебристая голова старого судьи медленно повернулась в другом направлении. Там теперь стоял Гилберт Т’Гластонбери с поднятой рукой. На его лице было выражение гнева.

Рено кончиком карандаша постучал по пульту, и Тьерри мгновенно прервал свои высказывания, вопросительно подняв брови.

— Прошу вас, господин обвинитель, ненадолго прервать свою речь, — сказал Рено резким голосом. — Я думаю, у защиты есть возражения. Т’Гластонбери!

— У меня есть возражение, ваша честь.

— Пожалуйста, вносите его.

Среди публики возникло заметное беспокойство. Теле- и радиокомментаторы в своих стеклянных кабинках высоко над головами людей казались поражены. Т’Гластонбери выпрямился и откашлялся.

— До сих пор обвинение отказывалось заниматься этим делом, — сказал он. — Я прошу больше не занимать наше время открытиями, которых не существует. Каждый знает историю космических перелетов, и никому не надо рассказывать о ней. Кроме того, час назад я обратил внимание на то, что возникла новая точка зрения — и это нужно принять во внимание.

Рено уставился на Т’Гластонбери. В усталых глазах старика светился ледяной холод. Старческая рука, вся в серебряных кольцах, спокойно лежала на пульте. Он решил возразить защитнику.

— Прошу вас, — произнес он, — выслушайте меня и будьте внимательны, защитник Т’Гластонбери. Я уже тридцать лет занимаюсь только тем, что защищаю закон, и мне это, кажется, удается, иначе я не сидел бы здесь. Может быть, вы намереваетесь учить меня ведению дела согласно законам Империи?

Т’Гластонбери побледнел и обеими руками сжал гранит своего пульта. Камень был холодным.

— Ни в коем случае, ваша честь… — ответил он.

Рено тотчас же продолжил:

— Обычно считается общественным долгом дать возможность высказаться своему собеседнику, даже если он является незакончившим обучение подростком. Мы все здесь собеседники, господа. Я, Рено, вы, Тьерри, и вы, Т’Гластонбери. Я предлагаю попытаться сохранить стиль Верховного Трибунала Земли — пусть это и нелегко. А ваши возражения я понял и приму их во внимание так же, как принимают во внимание все возражения обвинения. Продолжайте, господин обвинитель, вас больше не будут прерывать. Для некоторых вещей нужно время; спешка губительна, — примирительно произнес Рено. А вы садитесь, господин защитник. Мы все внимательно слушаем то, что хочет сообщить нам обвинение.

— Прошу вас, Найвард.

Пока обвинитель продолжал свою прерванную речь, камера была направлена на лицо защитника. Несмотря на включенный климатизатор кристаллического купола, на лбу его блестели мелкие капельки пота, а лицо побледнело.

— Я коротко скажу о том, — громко сказал Тьерри, — что у нас из пятисот восемнадцати межзвездных кораблей, имеющихся в распоряжении Империи, в 2144 году было потеряно восемнадцать кораблей. Они просто исчезли, а точнее, взорвались со всем грузом, со всеми людьми, спящими в запечатанных капсулах, чья жизнь поддерживалась искусственным питанием. С кораблями погибли также пилоты, мужчины, обучение которых стоило Империи два миллиона межзвездных долларов за пилота. Оставался только маленький шарик, рассказывающий нам, что происходило в минуты гибели. Что произошло? Если выразиться просто — пилот сходил с ума. Он превращался в воющее, дрожащее существо; слабоумное животное, без разбора крушившее аппаратуру и разрушающее корабль неправильными переключениями. До сегодняшнего дня это происходило сорок раз. Сорок пилотов, триста восемьдесят девять человек, которыми были заполнены трюмы сорока кораблей… все потеряно. Потому что пилот сходил с ума? Сегодня мы об этом знаем. Со времени первых тренировочных полетов у людей зарождался невроз. Они не переносили этого чувства, чувства абсолютного одиночества, потому что ни один человек нигде так не одинок, как пилот в парапространстве. Не существует никаких параллелей. Чувство невероятной тишины… Каждый корабль полон самой новейшей техники, которая по большей части работает бесшумно. Переключение тумблера или движение рычага в полной тишине подобно выстрелу из пистолета, и это каждый раз действует на нервы пилота. А также звезды, сияющие на экранах. Без них пилот не может вести корабль, без них не может обойтись даже самый сложный кибермозг. Эти звёзды, газовые туманности, голубые волокна тумана, звездные острова и, кроме всего прочего, еще и чернота, пустота… все это действует как гигантский пресс, вжимающий пилота в форму, подобную ему самому.