Аврам Дэвидсон - ФАТА-МОРГАНА 7 (Фантастические рассказы и повести)

Последние дни были настоящим духовным наказанием. Анжанет как-то удалось продержаться эти дни. Мысль об облаке пыли, в котором Рэнделл посадил свой тяжелый вертолет, была единственной силой, которая поддерживала ее. Днями она, полностью сконцентрировавшись, работала с детьми, а в последний вечер выписывала им документы об окончании обучения. Теперь сыновья и дочери ранчеро были достаточно вооружены знаниями, чтобы вести жизнь пионеров.

Если кто-нибудь из них захочет продолжить обучение, он должен будет ехать в Техедор-Сити или лететь на Землю; земная педагогическая служба завершила работу здесь. В последний раз, вспугнув лаугхов , взметнулись облака песка, поднятые потоками воздуха, и вдали стихли радостные крики. Воцарилась тишина — последняя ночь на этом месте. Последняя ночь с Ногуэрой. Анжанет, смотрясь в зеркало, не узнавала саму себя; ей казалось, что она видит там свою мать. Постаревшую, с окаменевшими чертами лица, окончательно опустившуюся. Истощенного человека, достигшего абсолютного предела своих душевных сил. Анжанет не могла себе представить, откуда брались резервы, позволяющие ей делать последние шаги, но хорошо знала, что близка к самоубийству.

— Няня, — сказал Ногуэра, загоревший и выспавшийся, сидя под выступающим навесом классного помещения. Песок сыпался сквозь его пальцы, у него была тридцатидневная борода.

— Да? — коротко и неохотно спросила она.

— Поиграем, няня? — он встал.

— Нет! — воскликнула она и побежала в жилой вагончик.

Жара внутри была убийственной, но вагончик защищал от его настойчивости.

Дверь закрылась. Через четыре часа снаружи донесся такой громкий вопль, что она приоткрыла одно окно и выглянула. Мужчина лежал на все еще горячем от солнца песке и рыдал, вздрагивая всем телом.

— Пить… Няня! — нечетко всхлипывал он.

Чувство ответственности снова вернулось к Анжанет, она не могла позволить ему мучиться от жажды. Было бессмысленно считать это наказанием — он не воспримет это как наказание. Анжанет наполнила фруктовым соком большой стакан и вышла наружу, стараясь не расплескать его.

Ногуэра неловко взял стакан и выпил сок. В его прекрасных глазах блестели слезы.

— Няня, — всхлипывал Ногуэра, — спасибо.

Он впервые использовал это слово.

— Пожалуйста, — удивленно ответила она. — Хочешь еще?

— Нет, няня, — ответил он. — Теперь поиграем.

— Больше нет игры. Нет никакой игры.

Он удивленно и недоверчиво улыбнулся.

— Нет никакой игры? Почему?

— Потому что мне надоели твои игры, — резко ответила Анжанет, — не говоря уже о том, что мне крупно повезло, что я осталась в живых.

— Игра прекрасна, — невинно ответил он.

— Нет! — ответила она.

Он улыбнулся и встал. Анжанет хотела бежать, но решение это на секунду запоздало.

— Узы расторгнуты… как у пилота — Вырвался волк.

Она отбивалась, но в его сильном захвате была как в тисках. Улыбаясь, Ногуэра бежал к жилому вагончику, хотя ее кулачки колотили его без перерыва. Он вбежал в вагончик, остановился у постели и бросил на нее Анжанет. Несколькими быстрыми и удивительно целенаправленными движениями мужчина быстро связал женщину.

— Как при игре! — бородатый пилот радовался, прыгая на одной ноге вокруг кровати.

— Оставь меня, чудовище! — придушенно всхлипнула Анжанет.

— Двадцать шесть — конец игре, — с улыбкой сказал он.

Вытащив из ящика полотенце и покрывало, он начал крепче привязывать женщину к койке точно так же, как это происходило, когда игра заканчивалась. Где-то в его мозгу чередой бежали мысли, создавая картину того, что сделал с ним его противник.

— Зеленая лампочка, — удивленно произнес он и указал на контрольную лампочку энергетического обеспечения, светящуюся возле дверного косяка. — Конец. Оставайся на месте.

Боже, подумала Анжанет, что он хочет сделать? Может быть, он хочет ее убить?

Она освободила ногу, напрягла мускулы и ударила мужчину в грудь. Переход от пассивности к активности спас ее, но она этого не знала. Ногуэра опрокинулся, ударился о маленькую печку и сорвал ее с опор. Брызнули искры.

— Конец… — плакал он. — Сиди. — Он вдруг захихикал неестественно долго и высоким голосом.

После этого он поднялся на ноги и, словно не испытывая никакой боли, схватил ее за ногу. На этот раз он чуть не вывернул ей сустав, используя в качестве пут свернутое полотенце.

— Лицо всегда делает мне укол вот сюда, — объяснил он совершенно связно и указал на внутреннюю сторону предплечья, — и я очень сильно устаю. Потом начинается новая игра.