Павел Шумил - Процент соответствия

Отрабатываю плавниками назад и оглядываю лабораторию. Ардина о чём-то тихо беседует с профессором в другом конце грота. Неуклюже, как моллюск, шевелю одеревеневшим хвостом, выплываю в центр грота. Помещение залито бледным, рассеянным светом. То ли вечер, то ли утро.

— Сколько времени?

— Ты уже закончил? Ну, что это было?

— Выйдем наружу, я тебе такой же подарю.

Ардина смеётся приятным, жаберным смехом. Серьёзная девушка. И красивая.

— Вы, юноша, просидели в инструменте почти сутки. Солнце только что встало. Были какие-то сложности?

— Нет. Просто мы с инструментом притирались друг к дружке. Замечательный у вас инструмент. Ни в какое сравнение с учебными не идёт. Чуткий, понятливый! Очень чёткую картинку образца дал.

— А скажите мне, юноша, это был женский или мужской цветок?

Выпадаю в осадок. И честно в этом признаюсь.

— Не знаю. Я первый раз имел с ним дело.

— О чём же вы думали?

— Об Ардине...

Ардина фыркает и гневно бьёт хвостом, а профессор смеётся.

— Ну, девочка, берегись! Охотник добычу не упустит! Идите домой, юноша, сегодня-завтра отдохните, а послезавтра будете мне ассистировать.

— Что за операция?

— Рук-ки. Как всегда, рук-ки. Когда же установится единый стандарт на этот орган? Ну, иди отдыхай, а то я уже ворчать начал.

Своего хома пока не было, и Атран по-прежнему проживал в студенческом кампусе. Один в двухместном хоме. Алим до сих пор не вернулся из путешествия. Атран даже начал беспокоиться. Но с другой стороны, двухместный хом в кампусе на одного — это здорово! Далековато от работы, зато жизнь ключом бьёт!

Наскоро перекусив, он вышел на маршрут и неспешно двинулся к хому. Вскоре его догнал маршрутный шалот. Резко ускорившись, Атран сравнял скорости и присосался на свободное место позади нижнего нервного пятна шалота. Рядом дремала немолодая, добрая даже во сне особа. Это получалось у неё так сладко и заразительно, что Атран сам широко зевнул, задремал, и чуть не проспал свою остановку. Проснулся от толкотни и гомона студенческих голосов. Молодёжь облепила шалота словно пиявки. Водитель привычно обругал прицепившихся у самого хвоста, заявил, что если под хвост попадут, то так им и надо, сами виноваты. Его заверили, что все с этим согласны, и шалот под шутки и звонкие выкрики взял курс к университету.

Первым делом Атран отоспался. Потом проведал друзей-студентов. От Алима не было никаких известий. Более того, не вернулся никто из группы, с которой он отправился в путешествие. Это настораживало. Ещё две-три недели, и профессор вместо Алима возьмёт в свою группу другого выпускника, а друзья намечали устроиться в одно место.

«Нет, конечно, экстремальный туризм — спорт опасный, — размышлял Атран. — Меня запросто мог алмар скушать. Но чтоб целая группа уступила место молоди — такого не бывает...»

Думать о неприятном не хотелось, и Атран начал вспоминать Ардину. Как плавны и точны её движения, какая улыбка, как широко расставлены огромные глаза с ярко-красной радужкой, и как восхитительно она рассердилась... Надо поскорее познакомиться с ней поближе, пока Алим не вернулся. Дружба дружбой, но девушки — разговор особый!

— Итак, юноша, сегодня вы только наблюдаете. Позднее будете мне ассистировать, но сегодня — смотрите и запоминайте.

— Слушаюсь, профессор.

Атран занял позицию на верхнем нервном пятне профессора, слился и операция началась. Профессор закрыл глаза, слился с инструментом и погрузил в него голову по самые жабры. Работал он виртуозно! Делал за секунды то, на что у Атрана уходили минуты. Вскрыл икринку, в которой только-только начал формироваться зародыш, и разложил его на клетки. Начал работать сразу с сотней. Небрежно распарывал оболочку, извлекал комочек ядра, а раскладывать на нити предоставлял инструменту! Атран был поражён. Настолько доверять инструменту их в университете не учили.

— «И правильно делали, что не учили, — передал профессор. — Это рабочий материал. Настоящую работу нужно делать самому».

И вслед за этими словообразами сам разложил ядрышко на нити. Быстро, ловко, аккуратно и вместе с тем — очень нежно. Облёк нити сознанием и расслабился.

— «А вот здесь, юноша, можно отдохнуть. Нельзя торопить инструмент. Он должен понять организм. Если будем торопить, начнёт выдумывать, фантазировать...»

— «У него же нет фантазии. Нас в универе учили...»

— «Мало ли чему студентов учат».

Сфокусировал образ профессор на удивление быстро. Только что было туманное облачко, и вот уже из него сформировалось студенистое тело, в котором просвечивали кровеносные сосуды и косточки. Профессор долго и придирчиво изучал его.