Морье Дю - Паразиты

- Думаю, немного музыки всех успокоит, - сказала леди Уиндэм, когда обед закончился.

В ее голосе звучала неподдельная искренность, и Найэл, подкрепленный рейнвейном, удалился к роялю, стоявшему в дальнем конце гостиной. Теперь, думал он, и впрямь не так уж важно, что случится. Я могу делать, что мне нравится, играть, что мне нравится, никому нет до этого дела, никто не собирается по-настоящему слушать; все хотят забыть кошмар, пережитый за обедом. Вот когда я действительно становлюсь самим собой, ведь музыка, моя музыка - все равно что наркотик, притупляющий чувства, и лорд Уиндэм с его тикающими часами может отбивать такт, если ему заблагорассудится... Леди Уиндэм может закрыть глаза и думать о программе на завтра. Папа может отправиться спать... Фрида - скинуть туфли под диван; Селия - расслабиться. Остальные могут танцевать или нет, как им угодно, а Мария может слушать песни, которые я пишу для нее и которые она никогда не споет.

И вот нет больше чопорной гостиной в Колдхаммере, но есть рояль, любой рояль, в любой комнате, где он, Найэл мог бы остаться наедине с собой. Он продолжал играть, и не существовало иных звуков, кроме звуков его музыки, танцевальной музыки, не похожей ни на какую другую. Было в ней что-то дикое и что-то сладостное, ее переливы навевали мысли о чем-то далеком и грустном, и нравится вам это или нет, - думала Мария, - вам хочется танцевать, танцевать, и желание это превыше всех мирских желаний.

Она прислонилась к роялю и смотрела на Найэла; нет, то уже была не Дост. миссис Чарльз Уиндэм, не Мэри Роз, не один из трех образов, в которые она мгновенно перевоплощалась - то была Мария, и Найэл знал это, пока его пальцы мелькали над клавишами; и он смеялся, ведь они были вместе и он был счастлив.

Селия посмотрела на них, затем на заснувшего в кресле Папу и вдруг услышала, как рядом с ней кто-то проговорил мягким, взволнованным голосом:

- Я отдал бы все на свете за такой дар. Он никогда не поймет, как ему повезло.

Это был Чарльз. Из дальнего конца длинной гостиной он пристально смотрел на Найэла и Марию.

Лишь около полуночи мы разошлись по своим комнатам, чтобы лечь спать. Музыка сделала то, о чем просила хозяйка. На всех снизошел покой. На всех, кроме самого исполнителя.

- Зайди и посмотри мою комнату, - сказала Мария, появившись в коридоре в пеньюаре как раз в тот момент, когда Найэл проходил мимо ее двери, направляясь в ванную. - Она обшита панелями. И резной потолок. Мария взяла Найэла за руку и втянула в комнату.

- Правда красиво? - спросила она. - Посмотри на лепку над камином.

Найэл посмотрел. Ему не было никакого дела до лепки.

- Ты счастлива? - спросил он.

- Безумно, - ответила Мария и повязала волосы голубой лентой. - У меня будет ребенок, - сказала она. - Ты первый, кому я говорю об этом. Кроме Чарльза, конечно.

- Ты уверена? Не слишком ли скоро? Ты всего месяц замужем.

- Наверное, это произошло сразу после нашего приезда в Шотландию, сказала Мария. - Видишь ли, иногда так бывает. Разве не здорово? Как принц крови*.

- Почему принц крови? - спросил Найэл. - Почему не как молодая кошка с котятами?

- По-моему, принц крови, - сказала Мария. Она забралась в кровать и взбила подушки.

- Теперь ты чувствуешь себя иначе? - спросил Найэл.

- Нет. Не совсем. Иногда тошнит, вот и все, - ответила Мария. - И наверху у меня смешная голубая венка. Посмотри.

Она спустила с плеч пеньюар, и Найэл увидел, что она имеет в виду. На ее белых грудях вздулись бледно-голубые вены.

- Как странно, - сказал Найэл. - Интересно, так всегда бывает?

- Не знаю, - сказала Мария. - Они их портят, ведь так?

- Да, пожалуй так, - сказал Найэл.

Именно в этот момент из своей гардеробной в комнату вошел Чарльз. Он остановился и пристально смотрел на Марию, пока та как ни в чем не бывало натягивала пеньюар.

- Найэл зашел пожелать мне доброй ночи, - сказала Мария.

- Вижу, - сказал Чарльз.

- Доброй ночи, - сказал Найэл. Он вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Найэл совсем не хотел спать и чувствовал сильный голод, но проще было бы съесть мебель в его комнате, чем пробраться вниз и исследовать тайны кладовых Колдхаммера. Разумеется, всегда оставалась надежда, что Фрида, зная его привычки, тайком положила в свою вечернюю сумочку чего-нибудь съестного и спрятала у него под подушкой. Найэл свернул по коридору к комнате Фриды, но на верхней площадке лестницы путь ему преградила леди Уиндэм. Более грозная чем обычно, в пикейном халате, с осеревшим от утомления лицом, она совещалась с двумя горничными, которые держали в руках тряпки и ведра.