Генри Каттнер - Хогбены и все-все-все (сборник)

— Я вижу вас насквозь, — холодно заметил робот. — Понимаю, вы подавлены моей красотой и обаянием моего голоса — такой, потрясающий тембр! Вы притворяетесь, будто я вам не нужен, надеясь заполучить меня по дешевке. Не стоит, я ведь сказал, что не заинтересован.

— Сумасшедший! — прошипел выведенный из себя Брок, а Джо хладнокровно повернулся к зеркалу.

— Не разговаривайте так громко, — предупредил он. — Диссонанс просто оглушает. К тому же вы урод, и я не желаю вас видеть. — Внутри прозрачной оболочки зажужжали колесики и шестеренки. Джо выдвинул до отказа глаза на кронштейнах и стал с явным одобрением разглядывать себя.

Гэллегер тихо посмеивался, не вставая с тахты.

— У Джо повышенная раздражительность, — сказал он. — Кроме того, я, видно, наделил его необыкновенными чувствами. Час назад он вдруг стал хохотать до колик. Ни с того ни с сего. Я готовил себе закуску. Через десять минут я наступил, на огрызок яблока, который сам же бросил на пол, упал и сильно расшибся. Джо посмотрел на меня. «То-то и оно, — сказал он. — Логика вероятности. Причина и следствие. Еще когда ты ходил открывать почтовый ящик, я знал, что ты уронишь этот огрызок и потом наступишь на него». Какая-то Кассандра. Скверно, когда память подводит.

Брок уселся на генератор (в лаборатории их было два — один, побольше, назывался «Монстр», а другой служил скамейкой) и перевел дыхание.

— Роботы устарели.

— Ну, не этот. Этого я не перевариваю. Он создает во мне комплекс неполноценности. Жаль, что я не помню, зачем его сделал. — Гэллегер вздохнул. — Ну, черт с ним. Хотите выпить?

— Нет. Я пришел к вам по делу. Вы серьезно говорите, что всю прошедшую неделю мастерили робота, вместо того чтобы работать над проблемой, которую обязались решить?

— Оплата по выполнении, так ведь? — уточнил Гэллегер. — Мне как будто что-то такое помнится.

— По выполнении, — с удовольствием подтвердил Брок. — Десять тысяч, когда решите и если решите.

— Отчего бы не выдать мне денежки и не взять робота? Он того стоит. Покажете его в каком-нибудь фильме.

— У меня не будет никаких фильмов, если вы не додумаетесь до ответа, — обозлился Брок. — Я ведь вам все объяснял.

— Да я пьян был, — сказал Гэллегер. — В таких случаях мой мозг чист, как грифельная доска, вытертая мокрой тряпкой. Я как ребенок. И вот-вот стану пьяным ребенком. Но пока, если вы растолкуете мне все сначала…

Брок совладал с приливом злости, вытащил наудачу первый попавшийся журнал из книжного шкафа и достал из кармана авторучку.

— Ну, ладно. Мои акции идут по двадцати восьми, то есть намного ниже номинала… — Он вывел на обложке журнала какие-то цифры.

— Если бы вы схватили вон тот средневековый фолиант, что стоит рядом, это вам влетело бы в изрядную сумму, — лениво заметил Гэллегер. — Вы, я вижу, из тех, кто пишут на чем попало? Да бросьте болтать про акции и всякую чепуху. Переходите к делу. Кому вы морочите голову?

— Все напрасно, — вмешался робот, который торчал у зеркала. — Я не стану подписывать контракта. Пусть приходят и любуются мною, если им так хочется, но в моем присутствии пусть разговаривают шепотом.

— Сумасшедший дом, — пробормотал Брок, стараясь не выходить из себя. — Слушайте, Гэллегер. Все это я вам уже говорил неделю назад, но…

— Тогда еще не было Джо. Делайте вид, что рассказываете не мне, а ему.

— Э-э… Так вот… Вы по крайней мере слыхали о фирме «Вокс-вью пикчерс»?

— Само собой. Крупнейшая и лучшая телевизионная компания. Единственный серьезный соперник — фирма «Сонатон».

— «Сонатон» меня вытесняет.

Гэллегер был непритворно озадачен.

— Не понимаю, каким образом. Ваши программы лучше. У вас объемное цветное изображение, вся современная техника, первоклассные актеры, музыканты, певцы…

— Бесполезно, — повторил робот. — Не стану.

— Заткнись, Джо. Никто не может с вами тягаться, Брок. Это вовсе не комплимент. И все говорят, что вы вполне порядочный человек. Как же удалось «Сонатону» вас обскакать?

Брок беспомощно развел руками.

— Тут все дело в политике. Контрабандные театры. С ними не очень-то поборешься. Во время избирательной компании «Сонатон» поддерживал правящую партию, а теперь, когда я пытаюсь организовать налет на контрабандистов, полиция только глазами хлопает.

— Контрабандные театры? — Гэллегер нахмурился. — Я что-то такое слыхал…

— Это началось давно. Еще в добрые старые времена звукового кино. Телевидение вытеснило звуковые фильмы и крупные кинотеатры. Люди отвыкли собираться толпами перед экраном. Усовершенствовались домашние телевизоры. Считалось, что гораздо приятнее сидеть в кресле, потягивать пиво и смотреть телепрограмму. Телевидение перестало быть привилегией миллионеров; Система счетчиков снизила стоимость этого развлечения до уровня, доступного средним слоям. То, что я рассказываю, общеизвестно.