Иван Ефремов - Час Быка (журнальный вариант)

— Да, правильно я приказал тебе стоять тут. Никого не подпускай к машине, отвечаешь медленной смертью в кислотной бочке!

Астронавигатор поклонился, встал около машины, сутулясь, чтобы скрыть свой рост. Улучив минуту, он рассовал в разных местах аппарата четыре соединенных проводами кубика, постоял немного и вышел тем же путем, как пробрался сюда.

К удивлению и страху карателей, тщательно охраняемый аппарат вдруг стал сам по себе накаляться, вызвав пожар, который едва потушили. Остался безобразный корявый слиток металла, похожий на скульптуры прошедших времен. Ген-Ши неистовствовал, приказав попросту взорвать дом, где жил Вир Норин. Заминированное по всем правилам инженерного искусства, здание обрушилось, приведя в панику весь квартал. Оно погребло бы под своими развалинами не только Вир Норина, но и не менее трехсот жильцов, если бы они не были заблаговременно удалены посланцами Таэля. Инженер знал своих владык и их чудовищное пренебрежение к человеческой жизни…

Взрыв здания замел следы Вир Норина в городе Средоточия Мудрости. Теперь дело было за надежным убежищем для астронавигатора.

А пока Вир Норин, расхаживая перед СДФ, объяснял своим восьми спутникам причины, по которым он остается на Тормансе. Если раньше у него были колебания, неуверенность в правоте поступка, то сейчас нет и следа сомнений.

Фай Родис погибла, не успев укрепить светлого дела. Он останется для помощи тормансианам, отдавая себе отчет и в своей неэквивалентности с Родис, и в смертельной опасности, и в великой утрате прекрасной Земли.

Земляне поняли: разлука не будет безысходной для их астронавигатора, а гибель во имя гигантской цели никогда не пугала жителей Земли.

— Выполняйте завет Родис, милые друзья, — настойчиво требовал Вир Норин, — помните ее последние слова. Только мы с вами слышали их, Рифт!

— Какие? Что же вы молчите?! — воскликнула Чеди.

— Вы узнаете разговор из записи. У меня не хватит силы повторить его. Но последние два слова начальника экспедиции вы должны знать немедленно — «Кораблю — взлет!» — сказал Вир Норин.

Гриф Рифт побелел. Казалось, командир упадет, и «Темное Пламя» останется без инженера аннигиляции. Эвиза бросилась было к Рифту, но он отстранил ее и выпрямился.

— Есть что-нибудь нужное вам и Таэлю, Вир Норин? — спросил он мертвым, без интонации голосом.

— Да! Пошлите нам последний дискоид. Отдайте все фильмы о Земле, все запасные батареи СДФ. И… — астронавигатор запнулся, — немного земной еды и воды. Чтобы тормансианские друзья время от времени пробовали вкус нашего мира. Это будет помогать им. Как можно больше лекарств, не требующих специальных познаний. Все!

— Будем готовить, — отвечал Гриф Рифт, — давайте посадочное место.

Командир коснулся пульта, и пилотский сфероид звездолета опоясался огнями — сигнал подготовки к отлету. Сердце Вир Норина заболело от тоски. Он молча поклонился соотечественникам и выключил СДФ.

Звездолет «Темное Пламя» прервал всякое общение с Тормансом, будто находился на ядовитой для земной жизни планете. Убрали выходные галереи и балконы. Гладкий корпус корабля недвижно высился в горячем воздухе дня и мраке ночи, как мавзолей погибшим землянам. Внутри у экранов бессменно сидела Олла Дез. Ее изощренные руки и слух ожидали сигналов Вир Норина или Таэля, но оба молчали. Даже совсем не знакомый с Тормансом человек мог уловить в планетных передачах нотки смятения и беспокойства, хотя не было сказано ни слова о гибели Родис и мнимой смерти Вир Норина. Зачем-то выступил Зет-Уг с короткой речью о дружбе между землянами и обитателями Ян-Ях. Ни Ген-Ши, ни Ка-Луф не появлялись в передачах.

Прошли сутки. Неожиданно прекратились все передачи по общим каналам планеты. Чойо Чагас вызывал «Темное Пламя» по секретной сети, обещая разъяснить случившееся, и заверял, что приняты меры к расследованию и наказанию виновных. История со спасательными самолетами в Кин-Нан-Те повторялась. На этот раз земляне узнали от Вир Норина о невиновности владыки, но говорить с ним было не о чем. Просить позаботиться об астронавигаторе означало передать его в руки людей, у которых не было ни чести, ни слова, ни добрых намерений. Договариваться о возвращении экспедиции в большем числе людей, медицинского и технического оборудования, фильмов, произведений искусства? Это противоречило всей политике олигархического общества. Да и о каких договорах могла идти речь, если на планете не было законов, никто не считался с общественным мнением.