Иван Ефремов - Час Быка (журнальный вариант)

Башни высились на постаментах — аркадах, посреди садов или бассейнов, от которых остались трухлявые пни и керамическая облицовка.

Здания что-то напоминали Гэну Аталу, и он силился вспомнить, где на Земле он видел сходство архитектуры. В каких реставрированных городах древности? Не на востоке ли Азии?

Аэродромы, пригодные для посадки самолетов, располагались с экваториальной стороны Кин-Нан-Тэ. Путешественникам приходилось пересечь весь город, но они только обрадовались. Древний город стоило осмотреть, потратив даже лишний день. Земляне с трудом лавировали в развалинах последнего периода Кин-Нан-Тэ. Здесь бури или землетрясения развалили непрочные, наспех выстроенные дома, превратив их в безобразные груды камней и плит. Только гигантская чугунная труба древнего водопровода, опиравшаяся на скрученных спиральными пружинами железных змей, прямо и неуклонно прорезала хаос развалин на двадцатиметровой высоте. Величественно выглядели колоссальные ворота у границы старого города. Земляне прошли сквозь центральный проход, как бы вступая в другой мир. Здесь чувствовалась та же недобрая монументальность архитектуры, как и в садах Цоам, только откровеннее. Каждое из огромных зданий предназначалось для умаления человека, дабы он ощущал себя ничтожной, легко заменимой, дешевой частицей общества, которому он предназначен служить, не рассуждая и не требуя понимания.

Печать разрушения за воротами древнейшего Кин-Нан-Тэ лежала на высохших прудах и каналах, крутых, смелых арках мостов, бесполезно горбящихся над безводными руслами. Песка и пыли здесь было меньше — они оседали по периферии города. Мерные шаги землян и четкий топоток СДФ, снова вставших на свои лапки, гулко раздавались на каменных плитах улиц и площадей.

Широкие лестницы вели к большим зданиям, окруженным колоннами, еще сохранившими яркую расцветку. Надменно кривились задранные вверх углы крыш, дверные проемы в форме больших замочных скважин, казалось, скрывали нечто запретное. Вместо капителей колонны увенчивались сложным переплетом кронштейнов. Основания их обычно изображали или связанных людей, раздавленных тяжестью, или чешуйчатые кольца змей, очень похожих на земных.

Путешественники миновали скопление высоких зданий и очутились перед гигантской башней, видимо, очень старой. Часть граней ее двенадцати карнизов обрушилась, обнажая внутреннюю структуру из сложных проходов, черневших в толще обветшалых стен. Башня уходила на огромную высоту, нависая над людьми. Резкое ощущение неведомых тайн, непостижимых чувств и непонятных целей овладевало землянами.

Они стояли, нескладно одетые, широко расставив ноги и яростно сжав кулаки, с безобразно выпяченными животами. Лица, изображенные с особенной экспрессией, каждой чертой отражали тупую и неукротимую злобу. В дуге широкого, плотно сжатого рта, глубоких морщинах, сбегавших от плоского носа к подбородку, в вытаращенных под тяжелыми косыми надбровьями глазах читалось неукротимое стремление убивать, мучить, топтать и унижать. Все мерзкие возможности человека собрали искусные ваятели, как в фокусе, в этих отвратительных лицах.

— Здесь даже пахнет неприятно, — вдруг сказала Тивиса, нарушая тягостное молчание.

Астрофизик склонился к плитам, устилавшим небольшую площадь около статуй.

— Странно. Если бы город не был брошен, то… посмотри сама.

Тивиса, присев, провела пальцем по жирной на ощупь плите, и ее лицо выразило отвращение.

— Здесь будто в самом деле убивали!

— И недавно! — сказал с тревогой Тор Лик.

Таинственное молчание древнего города приняло угрожающий характер. Что за жертвы оставили следы своей крови на плитах площади и кто убийцы? Звери или люди?

Путешественники, движимые одинаковым побуждением, пошли в древнюю башню. Им не удалось ни на шаг проникнуть внутрь. Обрушенные внутренние перекрытия заполняли нижнюю часть здания, не оставляя даже маленькой лазейки. Земляне снова вышли на площадь и прислушались. В самом ли деле вдалеке раздались слабые, как бы приглушенные вопли, или показалось?

Звуки, отражаясь от зданий, приходили с разных сторон, то усиливаясь, то замирая совсем. Наконец от тех ворот, через которые прошли земляне, послышались отчетливые человеческие голоса. Тивисе показалось, что она различает отдельные слова на языке Ян-Ях.

— Видите, здесь, оказывается, есть жители, — обрадованно воскликнула она. — Мы можем…

Речь ее прервалась воплем такого отчаяния и боли, что все трое содрогнулись. Вопль слабел, пока не замер, заглушенный шумом, похожим на смех многих людей.