Павел Молитвин: Наследники империи

Заруг, впрочем, не ждал от судьбы столь многого, да, пожалуй, вид плывущих по Энане трупов Мгала, Эмрика и Гиля не доставил бы ему такого удовольствия, как сознание того, что он может в ближайшее время собственноручно умертвить этих людей. Если бы их убил кто-нибудь другой, это не особенно обрадовало бы Белого Брата, подмастерья третьего цикла, претерпевшего от северянина и его дружков бессчетное множество обид и оскорблений. Пущенная в грудь стрела, похищенный из родового святилища Амаргеев в Серебряном городе кристалл Калиместиара, скитания и лишения, выпавшие на его долю в Чиларских топях, потеря глаза в схватке с мечезубом, кораблекрушение, заточение на «Кикломоре», а потом в подземной тюрьме Хранителя веры… О, за все это он должен рассплатиться сам! Он заслужил это право своим упорством и мужеством, своим терением и верой в то, что рано или поздно боги вознаградят его за страдания и жертвы, принесенные им ради достижения поставленной цели…

Две бурхавы, в каждой из которых сидело по дюжине беглых служителей Кен-Канвале, следовали в некотором отдалении за суденышком мефренг, не привлекая к себе внимания чужеземцев и прибрежных жителей. По Энане, как по широкому оживленному тракту, с юга на север и с севера на юг беспрерывно двигались вереницы лодок, и выряженные торговцами жрецы, предусмотрительно скрывшие бритые головы под соломенными шляпами, на вид почти не отличались от рыбаков и купцов средней руки, добывавших пропитание, трудясь в поте лица своего на Синей дороге, начинавшейся у стен белокаменной Адабу и заканчивавшейся в столице империи — городе пирамид Ул-Патаре.

Выследить похитителей кристалла, как Заруг и предполагал, оказалось несложно. Следовать за ними, не вызывая подозрений, тоже было нетрудно: бурхавы со жрецами то обгоняли «Шау-Майса» — «Несущего удачу», то намеренно отставали от него, однако за пять дней Заругу еще не представилось ни единого случая, когда он мог бы похитить кристалл и свести счеты с ненавистными приятелями Мгала. Проклятых чернокожих девок было слишком много, чтобы открыто напасть на чужеземцев, к тому же среди служителей Кен-Канвале только шестеро умели обращаться с оружием, остальные же являлись балластом, кормом для меча северянина, не расстававшегося с оружием даже во время коротких прогулок по маленьким прибрежным городам и селениям.

Кристалл он, не изменяя своим привычкам, держал в кармашке широкого пояса, и, если бы Заругу с полудюжиной бывших стражников дворца Хранителя веры удалось устроить засаду на какой-нибудь узкой улочке, они безусловно справились бы с Мгалом и его золотоволосой подружкой, повсюду ходившей за ним по пятам и тоже, судя по всему, недурно владевшей мечом. Но, чтобы от засады был толк, надобно правильно угадать, куда направляется северянин, а это пока что у одноглазого не очень-то получалось. Напрасно он подкарауливал его на базаре в Нарране, напрасно поджидал среди развалин древнего храма в Хайшарваре. Проклятый северянин был непредсказуем, да и на суше оставался недолго, ибо «Шау-Майс» причаливал к берегу в сумерках и снимался с якоря на рассвете.

В маленьких деревушках, подле которых останавливалось суденышко мефренг, Заруг вообще предпочитал не появляться, дабы спутники Мгала ненароком не опознали его самого или Уагадара. Причалив неподалеку от выбранного чужаками для ночлега селения, одноглазый всякий раз посылал жрецов следить за ними, уповая на счастливый случай, который отдаст северянина и кристалл в его руки. Не может того быть, чтобы Мгалу с подружкой не захотелось как-нибудь вечерком уединиться, дабы полюбоваться звездами, послушать плеск ночной реки, посидеть обнявшись на берегу Энаны, наслаждаясь прохладным воздухом, напоенным сказочным ароматом раскрывающей нежно-розовые цветы только после заката солнца тафианы.

Вечер, однако, проходил за вечером, и Эмрик с одной из нгайй в самом деле уединялись среди буйной прибрежной растительности, Лагашир с девицей, в которой Уагадар с изумлением признал Марикаль, ворковали на берегу Энаны, Батигар и Мисаурэнь громко спорили о чем-то, оставаясь одни на борту «Шау-Майса», но Мгал предпочитал отсиживаться в деревенских трактирах и лишний раз у реки не показываться — за день успевал на нее налюбоваться.

Заруг скрежетал зубами. Он с удовольствием пустил бы кровь любому из спутников Мгала, но вынужден был выжидать и терпеливо выслушивать сетования жирного ярунда на непредусмотрительность Базурута, обилие москитов, дрянную пищу и неспособность своего одноглазого сообщника справиться с порученным делом. Радостное опьянение, охватившее Заруга после выхода из подземной тюрьмы, мало-помалу начало сменяться глухим раздражением. Возмездие откладывалось со дня на день, и по мере того, как одноглазый убеждался, что расправиться со всеми тремя негодяями ему никоим образом не удастся, он становился все мрачнее и мрачнее, а по утрам был и вовсе похож на грозовую тучу.