Владимир Михановский - Дело о двойниках

На душе Арбена было неспокойно. Только усилием воли он заставлял себя не оглядываться. Наверно, не следовало приезжать сюда. Несмотря на крепкие нервы, он все-таки вышел из равновесия, и, возможно, Альва – комок его прежних забот, радостей, огорчений – уже бродит где-то поблизости. Но что сделано, то сделано.

Честно говоря, Арбен не думал, что отказаться от Линды будет так тяжело. Привязанность оказалась более крепкой, чем он предполагал. И все-таки надо разорвать и эту последнюю привязанность, чтобы выполнить условия, поставленные Ньюмором.

Запоздалой парочке повезло: когда они вышли из парка, мимо входа медленно скользила свободная машина.

Город спал нервно, неспокойно. Некоторые окна светились. За ними угадывались люди, чрезмерно обремененные заботами. Арбен откинулся на мягкую спинку с чувством превосходства. Нет, он не такой, как все. Он боится встречи с Альвой – зато больше ему не о чем беспокоиться. Разве не об этом мечтает каждый? И тот далекий день расплавленного лета… Он померк, стал почти неприметным.

– Боже, как поздно, – озабоченно пробормотала Линда, когда автоводитель притормозил машину у ее дома. Арбен расплатился, она выскочила, торопливо произнесла «до завтра» и нырнула в подъезд. В тот же самый момент Арбен заметил мужскую фигуру – она показалась из-за угла. Поздний прохожий деловито шел. Голова его была опущена, а шаги совершенно беззвучны, он ступил в желтый круг, отбрасываемый фонарем, Арбен узнал себя, узнал Альву.

«Счастье, что Линда уже вошла в дом» – такова была первая мысль, мелькнувшая у Арбена.

В странном оцепенении, сковавшем тело, Арбен готовился к худшему. Однако Альва не глядел в сторону машины. Он направлялся к дому, в котором минуту назад скрылась Линда.

«Стой!» – мысленно крикнул Арбен. Альва уменьшил скорость – шаги его замедлились, и у самого подъезда он остановился, как бы повинуясь приказу. Затем медленно, словно во сне, повернулся к машине. Лицо его просветлело, на миг попав в освещенную полосу. Альву и Арбена разделяло несколько десятков шагов.

– Поехали, – очнувшись, приказал Арбен. Но машина оставалась неподвижной.

Между тем Альва приближался, с каждым шагом наращивая скорость.

– Скорей, – выкрикнул Арбен и ударил кулаком по пульту.

Автоводитель – плоский ящик, изукрашенный сигнальными лампочками, – был невозмутим.

Еще два-три хороших прыжка…

Выскочить? Он с силой ударился плечом в дверцу, боль на миг отрезвила Арбена. Ну конечно!.. Как это у него вылетело из головы? Задаток! Арбен выхватил из кармана горсть монет и, не считая, протолкнул их в щель. Реле щелкнуло, и на панели вспыхнул глазок, означающий готовность.

– Полный вперед! – выдохнул Арбен. Его вдавило в сиденье. Машина пулей проскочила старую улицу, чудом минуя углы допотопных чудищ-домов, и вылетела на проспект. Пунктирные огоньки вдоль шоссе убегали вдаль, теряясь в ночи.

Арбен успел еще заметить, как Альва попытался бежать следом за машиной, но лишь медленно поплыл в воздухе, между тем как ноги его быстро задергались, словно у паяца, едва касаясь мостовой. «Ограничитель скорости, – понял Арбен. – Он не может превысить три мили в час». Дергающаяся фигура исчезла за поворотом.

Бешеная езда успокаивала. «Счастье, что Ньюмор поставил ограничитель. И счастье, что я оказался в машине», – подумал Арбен.

С некоторых пор Арбен почти перестал ходить пешком, хотя когда-то был ревностным сторонником этого ставшего странным способа передвижения. Даже сто ярдов он предпочитал не пройти, а проехать. Теперь к его услугам был недавно приобретенный тупорылый «безан» последнего выпуска.

Сотрудники судачили на все лады, обсуждая быстрое продвижение старшего инженера.

Но разговоры об Арбене были лишены оттенка зависти. «А ведь он, в сущности, неплохой парень», – так говорили теперь о нем те, кто какой-нибудь месяц назад терпеть его не мог.

Внешне это был тот же Арбен, но как будто кто-то наделил его новой душой, щедрой и отзывчивой. Если раньше Арбен отличался крайней вспыльчивостью и вздорностью характера, то теперь он был покладист и добр, и это отмечали – редкий случай! – все без исключения сотрудники.

Постепенно к нему стали обращаться со всевозможными делами, отнюдь не связанными ни с Уэстерном, ни с проблемам!:, волнующими отдел.

Итак, инженер Арбен предстал перед всеми, с кем он общался, в новом свете. Но и сам он все увидел по-новому.

Мисс Шелла, к которой он раньше относился с неприязнью (надо сказать, это чувство было взаимным), казалась теперь Арбену совсем иной. Что общего было у той злюки с этой уже начавшей блекнуть женщиной? Трагическая складка, едва обозначенная в уголках ее губ, говорила Арбену куда больше, чем ее крикливая и в чем-то жалкая красота.