Владимир Михановский - Зашвырнуть ключи

Странно, почему до сих пор никому не приходило в голову поставить перед электронным мозгом такую задачу: имеется определенный человек; известны все его физические, клинические и прочие параметры – от возраста, пульса и кровяного давления до энцефалограмм и анализа крови. Требуется – вычислить время его жизни.

Физику ясно – никакой мистики здесь нет, задача как задача, и не слишком сложная.

Конечно, на время жизни человека влияет масса факторов. Человек обладает свободой воли, которую не втиснешь в рамки алгоритма. Человек может менять поведение, образ жизни – например, узнав что болен, начать лечиться.

Тут машина бессильна.

Но задачу можно сделать определенной, если исключить лишние степени свободы. Ни в чем не менять линии поведения. Не лечиться, например, даже узнав о смертельном заболевании.

В этом случае ответ машины должен быть достоверным.

Так и сделаю. Сообщу Люсинде, что, несмотря на облучение, мой образ жизни не изменится».

Навязчивая идея? Так вот почему бедный Гуго так упорно отказывался лечь в клинику Св. Варфоломея, – подумала Рина.

«Что касается всех моих медицинских данных, то я привел их Люсинде по памяти».

По памяти! – поразилась Рина. Гуго ненавидел медицинские обследования, проводившиеся в Ядерном центре, и едва ли помнил результаты анализов, несмотря на изумительную память: он попросту никогда не удостаивал вниманием эти, по его словам, никчемные бумажки.

«Жду уже три часа. Люсинда работает. За это время я, кажется, окончательно поседел. Наконец, сигнальные лампочки Люсинды погасли. Бросился к дешифратору. Из щели печатающего устройства медленно выползла лента. На ней стояла цифра – ответ на мой вопрос: 90 дней. Именно столько дней, по мнению Люсинды, мне остается ходить по свету, если ничто в моем образе жизни не изменится.

Рина, я знаю, ты когда-нибудь прочтешь эти строки. Поверишь ли? В эту минуту я испытал облегчение. Нет ничего хуже неизвестности. По крайней мере я знаю, что проживу три месяца. Можно спланировать свое время так, чтобы завершить все дела.

Ленту, подаренную Люсиндой, я поджег и бросил в пепельницу. Теперь можно подумать, как действовать дальше.

Итак, допустим, мой пример устрашит физиков: они увидят, что незримая рука точно в названный заранее срок покарает меня, – того, кто посмел ослушаться приказа и продолжать исследования кварков. (Правда, работу по кваркам я буду продолжать только для вида, а на самом деле постараюсь так напутать, чтобы Имант и сотрудники не смогли после моей смерти разобраться.) Допустим, повторяю, таинственная карающая рука, казнившая меня в назначенный день, испугает физиков, и они откажутся от штурма кварков.

Разве мир перестанет катиться к катастрофе? Нет! Останутся – геофизики, которые грозят направленными ядерными взрывами, глубинными шахтами расколоть нашу планету, как гнилой орех. Останутся медики, которые все более широким фронтом проводят киборгизацию, превращая людей в роботов. Разве это по существу не уничтожение человечества? Останутся фабриканты смертоносного оружия, оружия, которое будучи примененным, может стереть человечество с лица земли, как ластик стирает с бумаги пятно… Да мало ли кто еще грозит гибелью человечеству?!

Всех их надо устрашить, заставить прекратить опасную деятельность.

Мой план таков: разослать угрожающие письма всем, кто ответственен за судьбу человечества. И себе в первую очередь. В письме первом, адресованном физику Гуго Ленцу, укажу срок, названный Люсиндой, – три месяца. Постараюсь, чтобы мое письмо получило огласку, тогда требования, выдвигаемые в нем, станут общеизвестны.

Меня, разумеется, будут охранять все полицейские силы страны. Тем не менее, я умру в точно назначенный срок, и это потрясет всех. Никто не поймет, в чем причина смерти.

Со мной ясно. Но как быть с остальными? Как установить, сколько им осталось жить? Попытаюсь за несколько дней собрать о них хоть какие-то данные, необходимые для Люсинды. Сделать это лучше всего через известную Ору Дерви. Слышал, что у нее собраны медицинские карточки на очень многих людей.

Кто же следующий? Один из злейших врагов человечества – Ив Соич, чьей волей возник Акватаун. Имант рассказывал, что Соич самолично обнаружил на дне моря узкую глубоководную впадину, на дне которой и был воздвигнут подводный город.

Увы, карточку Соича мне раздобыть не удалось. Пришлось пойти по другому пути – посчитать время существования Акватауна. Соича не оторвать от его детища, он почти не покидает Акватауна. Погибнет подводный город – погибнет и Соич. Я достал об Акватауне все данные, какие только сумел, и Люсинда распорядилась ими наилучшим образом. Проходка шахты должна быть завершена через два года. Однако Люсинда, учтя принятые темпы проходки, производительность машин и даже такой фактор, как организаторский талант Соича, о котором я ей тоже рассказал, выдала более точный срок завершения проходки – полтора года. Сооружение, по мнению Люсинды, непрочно, несмотря на кажущуюся безопасность. Наибольшая опасность возникнет, когда проходка будет близка к завершению. Жаль мне Акватаун. Но пусть гибель немногих заставит одуматься остальных, остановит из перед пропастью…»