Геннадий Прашкевич - Адское пламя

Но это так, к слову.

Н.Н. Плавильщиков (18.IX.57): « Из современных фантастов всех острее пишет Лагин. Казанцев и Платов тоже неплохи. У Ефремова вещи очень неровные, кое-что просто скучно… »

Мало помалу я начинал прозревать.

Восторженность сменялась критичностью.

Конечно, размышлял я, посылка повести Сергея Беляева «Десятой планеты» очень изящна. Еще одна планета Солнечной системы… Причем расположена (по отношению к Земле) точно за Солнцем… И движется с той же скоростью, как Земля… Этакая планета-невидимка…

Но, восхищаясь, я уже видел главный недостаток повести: робость воображения!

Сергей Беляев изменял себе: из года одна тысяча девятьсот сорок восьмого его герои попадали всего лишь в одна тысяча девятьсот пятьдесят шестой год…

Но я то жил уже в 1957-ом!

И я мог сравнить мир повести, наполненный роскошными мраморными дворцами, с миром провинциальной Тайги, переполненным покосившимися бараками.

Что-то тут не вязалось.

Может и хорошо, думал я, что Сергей Беляев не дожил до 1956 года.

Окружающий мир, боюсь, здорово бы разочаровал писателя.

Но вот «Приключения Сэмюэля Пингля»! Эта вещь была для Антологии!

С этим и Виталий Бугров согласился, а уж он в фантастике знал толк.

« Я родился в 1632 году, в городе Йорке, в зажиточной семье иностранного происхождения; мой отец был родом из Бремена и обосновался сначала в Гулле. Нажив торговлей очень хорошее состояние, он оставил дела и переселился в Йорк. У меня было два старших брата. Один служил во Фландрии, в английском пехотном полку – том самом, которым когда-то командовал знаменитый полковник Локгарт; он дослужился до чина подполковника и был убит в сражении с испанцами под Дюнкирхеном. Что сталось со вторым моим братом, я не знаю, как не знали мои отец и мать, что сталось со мной… »

И дальше: « Так как в семье я был третьим, то меня не готовили ни к какому ремеслу, и голова моя с юных лет была набита всякими бреднями. Отец мой, который был уже очень стар, дал мне довольно сносное образование в том объеме, в каком можно его получить, воспитываясь дома и посещая городскую школу. Он прочил меня в юристы, но я мечтал о морских путешествиях… »

Но это еще не Сергей Беляев.

Это Даниэль Дефо. А Беляев вот:

« Родился я в конце первой мировой войны в Эшуорфе, крошечном и уютном городке на берегу Атлантического океана, в семье Айзидора Пингля, письмоводителя конторы замка Олдмаунт майората лорда Паклингтона… У родителей я был последним ребенком и единственным, оставшимся в живых. Многочисленные братцы и сестрицы, рождавшиеся раньше меня, умирали в младенчестве… »

И дальше, тыча пальцем в первую попавшуюся страницу:

« Помнится, рассказывал он об одном корабле, который был так велик, что когда становился поперек Дуврского пролива, то его нос упирался в шпиц башни Кале на французском побережье, а развевавшийся на корме флаг смахивал в море с Дуврских скал пасшихся там овец. Мачты этого корабля были так высоки, что мальчишка-юнга, отправлявшийся по вантам на верхушку, опускался обратно на палубу уже глубоким стариком с предлинной бородой… »

Научные идеи романа, правда, уступали описанным приключениям.

Трудно всерьез принять такое вот откровение: « Если из тканей собаки выделить белок и искусственно придать ему способность паразитирования, а затем ввести в организм живой кошки, то можно вызвать перестройку ее белков; это сообщит кошке свойства собаки… »

Я бы даже сказал: нагловатое утверждение.

Зато читался роман на одном дыхании.

А Валентин Иванов!

« Энергии, энергии и энергии! Еще и еще! Сколько ни вырабатывается энергии, ее все же мало человеку! » – так начинался роман В. Иванова «Энергия подвластна нам», изданный в 1951 году в Трудрезервиздате.

Г.И. Гуревич (30.VIII.88): « …Валентин Иванов был из старой русской интеллигенции. Мать его преподавала французский. Сам он был инженером-строителем и пришел в журнал «Знание – сила» со статьями о строительстве. Был он рассудительно разговорчивый, сдружился с Жигаревым, выдал повесть «По следу». Потом была «Энергия подвластна нам», проходила книга жутко трудно, нельзя было и полслова сказать об атомной энергии. Затем последовал «Желтый металл». Эта книга нынче изъята из библиотек. Вот тут впервые проявился, грубо говоря, шовинизм, мягче – национальный патриотизм Валентина Иванова. Идея была: показать, что жадность заглушает всякое родство, во имя золота всякие негодяи готовы предать и родину и свой народ. Но получилось у него, что в компании валютчиков, описанных Ивановым, татары – жадюги, грузины – развратники и фанфароны, русские – просто обманутые дураки, а хуже всех жиды, эти и на сговор с фашистами пойдут. Шум подняли грузины, и книгу изъяли… »