Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

Я принялся рыться в поясной сумке, положив ее на пол перед собой. Если удастся найти тонкую стальную проволоку, то, возможно, получится проникнуть в храмовую тюрьму.

Пока я рассматривал всякие мелочи, которыми вечно набиты поясные сумки марсианских воинов, моя рука нащупала радийный фонарик черного датора.

Я уже хотел отложить его в сторону как вещь совершенно бесполезную в нынешних обстоятельствах, но тут мой взгляд уперся в несколько странных букв и цифр, явно недавно нацарапанных на мягком золоте футляра.

Простое любопытство заставило меня сосредоточиться на них, но я далеко не сразу понял их смысл. На фонарике была надпись в три ряда, один под другим:

3 – 50 Т

1 – 1 Кс

9 – 25 Т

Мой интерес тут же угас, и я уже сунул фонарик в поясную сумку… однако не успели мои пальцы разжаться, как в памяти вспыхнул разговор между Лакором и его товарищем, когда младший ферн издевательским тоном цитировал слова Турида: «А как тебе эти его глупости насчет света? „Пусть свет горит с силой в три радийные единицы пятьдесят талов…“»

Ох, но это ведь и была первая строчка на футляре фонарика! «3 – 50 Т»! «…А один ксат пусть светит с силой в один радий…» Это вторая строчка! «…А потом двадцать пять талов с силой в девять единиц».

Да, я видел перед собой ту самую формулу. Но что она означала?

Правда, мне показалось, что я это понял; схватив увеличительное стекло, имевшееся в моих запасах, я стал самым пристальным образом рассматривать мрамор вокруг крохотной дырочки в двери. И наверное, даже вскрикнул, когда обнаружил едва видимые следы, оставленные марсианскими фонариками.

Стало очевидным, что к отверстию несчетные века прижимали радийные фонари, а зачем… ну, ответ тут мог быть только один: механизм замка активировался светом; и я, Джон Картер, принц Гелиума, держал в руках код, нацарапанный рукой моего врага на его собственном фонарике!

В толстый золотой браслет на моем запястье был встроен барсумианский хронометр – прекрасный инструмент, отсчитывавший талы, и ксаты, и зоды марсианского времени.

Внимательно следя за временем, я прижал фонарик к крохотному отверстию в двери, предварительно отрегулировав силу света с помощью диска на боковой части корпуса фонаря.

Пятьдесят талов, то есть около минуты, я пускал в отверстие луч силой в три единицы, потом в течение одного ксата – силой в одну единицу, и, наконец, двадцать пять талов в отверстие вливался свет силой в девять единиц. Эти последние двадцать пять талов были самыми длинными секундами в моей жизни. Отопрется ли замок в конце этого бесконечного промежутка времени?

Двадцать три… Двадцать четыре… Двадцать пять…

Я резко выключил фонарик и отвел его в сторону. Семь секунд я ждал… но не заметил никакого воздействия на механизм замка. Неужели вся моя теория была в корне неверна?

Стоп! Это галлюцинация из-за излишнего нервного напряжения или дверь действительно двинулась? Каменный блок медленно и бесшумно уходил в стену… Вряд ли я грежу наяву!

Плита отъехала назад футов на десять, и наконец справа показался узкий дверной проем, он вел в такой же узкий коридор, параллельный наружной стене. Едва этот вход открылся, как мы с Вулой прыгнули в него… а каменная дверь за нами тихонько вернулась на прежнее место.

В коридоре, где-то впереди, я увидел слабый отблеск, туда мы и поспешили. Свет шел из-за резкого поворота, за ним, чуть далее, было ярко освещенное круглое помещение.

В его центре находилась винтовая лестница.

Я сразу понял, что мы оказались в центре основания храма Солнца, – ступени вели к внутренним стенам тюремных камер. Где-то надо мной томилась в заключении Дея Торис, если Турид и Матаи Шанг не успели ее похитить.

Мы начали подниматься по спирали, и вдруг Вула пришел в дикое возбуждение. Он прыгал туда-сюда, хватая меня за ноги и за ремни, я уже подумал, что он свихнулся, и оттолкнул его. Но не успел я сделать шаг вперед, как пес вцепился зубами в мою правую руку и потащил меня назад.

Как я ни бранил и ни уговаривал его, он отказывался меня отпустить, и пришлось подчиниться его звериной силе. Конечно, можно было достать левой рукой кинжал, однако тронулся Вула умом или нет, я все равно не смог бы вонзить лезвие в преданного мне пса.

Вула поволок меня вниз, потом через круглый зал, в сторону, противоположную той, откуда мы вошли. Здесь оказалась еще одна дверь в очередной коридор, резко спускавшийся куда-то в недра. Вула, не колеблясь ни секунды, дернул меня в этот каменный ход.