Виталий Бабенко: ТП (Повесть временных лет)

Малахитовые двери раскрылись. И тут произошло поразительное. Сыч полуобернулся, зацепил Ивана Даниловича за рукав, толкнул, пропуская вперед, в кабину, а затем вошел сам.

Это было вопиющее нарушение правил. Во всех инструкциях и предписаниях было красным шрифтом выделено: «Вход в ТП-кабину разрешается ТОЛЬКО ОДНОМУ пассажиру с кладью весом НЕ БОЛЕЕ 30 кг. Пребывание в ТП-кабине пассажиров в количестве двух и более человек запрещено!» Выражено хоть и канцелярским языком, зато предельно ясно. А сейчас их было в кабине двое, и безапелляционного Сыча это обстоятельство нисколько не смущало.

В тесной кабине они еле-еле разместились: стояли живот к животу, дышали и смотрели друг другу в глаза — Сыч отсутствующе, Филин со страхом. Сыч вынул из кармана билет и приложил к адресной плакетке. Иван Данилович похолодел и закрыл глаза. Вот сейчас и случится то, о чем порой шепчутся в очередях ТП-пассажиры. Где-нибудь черт-те где откроется ТП-кабина, и оттуда вывалится тело: верх — Филина, низ — Сыча. Или наоборот: верх Сыча, а нижняя часть — Филина. Или совсем наоборот: левая половина Филина, а правая — Сыча.

Однако ничего страшного не произошло. Вообще не произошло ничего неожиданного. Как обычно, выходные двери раскрылись, и на двух пассажиров пахнуло ароматом влажной тропической оранжереи, к которому примешивался густой запах дорогих духов. Все, что Филин успел разглядеть в проеме, это пышные изумрудные заросли, усеянные крупными цветами, песчаную дорожку и группку в высшей степени легко одетых девушек, с хриплым смехом бежавших куда-то вбок. За ними, протягивая с вожделением руки, спешил совершенно голый мужчина — пузатый и лысый.

— Дьявол! Не туда! — выкрикнул Сыч. — Назад! Тебе сюда нельзя. Вот гады, сколько раз говорилось, чтобы адрес четко пропечатывали. Разжалую всех! — Он впился взглядом в обмякшее лицо Ивана Даниловича. — Забудь, что видел. Понял? Для собственного же счастья — забудь!

Сыч плотнее прижал свой билет к плакетке и даже пристукнул кулаком. Двери захлопнулись и тут же отворились.

На этот раз перед пассажирами оказалась большая комната — совершенно пустая и необжитая. За окном голубело небо. Направо была дверь, в противоположной стене — еще одна.

— Ничего не понимаю, — бормотал Сыч. — Неужели опять промах? Адресоналадчика убью!

Они обследовали помещение и выяснили, что попали в стандартную пятикомнатную квартиру в новом доме, куда еще никто не въехал. Тяжелая металлическая дверь, очевидно, вела на лестничную площадку. Дверь была закрыта наглухо — по крайней мере, из шести сенсорных устройств не работало ни одно.

Сыч и Филин выглянули в окно — там была двадцатипятиэтажная пропасть. Панорама крыш не давала никаких подсказок. Ни Сычу, ни Филину этот город не был знаком.

Иван Данилович пощелкал выключателями — свет не горел, ни один прибор не работал, воды в кранах не было. Очевидно, энергию еще не подключили. Неудачники вернулись в комнату с ТП-кабиной. И здесь их ждало полное и окончательное фиаско. Розовая полоса над зеленой дверью погасла. ТП-канал сомкнулся на неопределенный срок.

— Влипли, — резюмировал Сыч. — Если канал хрюкнулся надолго — помрем мы тут.

— А разве бывают квартиры с ТП-кабинами? — вдруг задал Филин вопрос, который волновал его с первых же минут пребывания в нежилом доме. — Что-то я о частной ТП еще не слышал.

— Ну-ка, ну-ка, — Сыч посмотрел на Ивана Даниловича с неподдельным интересом. — А о чем ты вообще слышал? Ты, я вижу, совсем сосунок, хотя и дядя. Или прикидываешься? Давай тогда по порядку. Каков стаж? Кто рекомендовал? Как твоя фамилия? Моя, например, — Жабрев. Прозвание — Сыч. А тебя как величают в миру?

— Филин.

— Нет, погоди, — забеспокоился Сыч. — Это прозвание, а я тебя про фамилию спрашиваю.

— Да Филин же! — теряя терпение, воскликнул Иван Данилович. И рассказал наконец о своей родословной, о далеком предке Филе, о друге детства Константине Чижикове и даже о дальней родственнице по фамилии Синицына.

Сыч-Жабрев несколько раз порывался перебить, но удерживал себя. Когда Филин закончил, странный человек с двумя фамилиями заходил по пустой комнате.

— Ну, дела! — наконец вымолвил Жабрев. — Значит, ты не наш? Не ТИП?

— Может быть, и тип, кто знает, но не ваш, это уж точно, — нашелся Иван Данилович.

— Я имею в виду — не телепортировщик?

— Упаси, Господи. Даже отдаленного отношения не имею.

— Ну что же, плохо твое дело, Филин. Придется тебя убить.