Виталий Бабенко: ТП (Повесть временных лет)

Главное же неудобство Малаховской станции заключалось в том, что зал ожидания находился внизу, у подножия пилона. С технической точки зрения это было вполне обоснованно: поди размести помещение на тысячу мест на вершине почти километровой башни, но — только с технической. Человеческая психология с указанным обстоятельством мириться никак не хотела.

В тот день Иван Данилович добрался до Малаховки на монорельсе. Вошел в здание ТП-станции и обрадовался: канал был открыт. Возле ближайшего регистрационного терминала пассажиров не наблюдалось. Филин подошел к ярко-желтому ящику и сунул в щель свой «вечный» билет. Машина щелкнула. Вытянув билет, Филин увидел, что на нем светится число 1014. Значит, в очереди он был тысяча четырнадцатым. Цифирки мигнули, и вместо четверки загорелась тройка — очередь двигалась.

Ждать пришлось часа полтора, не меньше. Когда на билете засветилось число 200, Филин, действуя по всем правилам, покинул зал ожидания и направился к подъемникам. Пятьдесят лифтов действовали бесперебойно: за считанные минуты они доставляли пассажиров на восьмисотметровую высоту и выплевывали порции людей в «редуктор» — большой зал на верхушке пилона. По редуктору петляла бесконечная очередь, головой упиравшаяся в малахитовые двери под большим розовым табло. Каждые пять секунд на табло вспыхивала надпись: «Свободно», — и каждые пять секунд очередной пассажир отправлялся в мгновенное путешествие через внепространство.

Вместе с десятком пассажиров Филин вошел в зеркальную кабину лифта, и подъемник начал стремительный разбег. Секунд через двадцать он вдруг резко затормозил, качнулся и остановился. Свет в кабине погас. Наступила звенящая тишина. Кто-то тоскливо вздохнул. Кто-то тихо выругался.

Филин поднес к глазам билет. Каждые пять секунд светящееся число уменьшалось на единицу.

В черноте кабины зажглись и стали двигаться другие зеленоватые огоньки — это остальные пассажиры вытащили билеты и стали разглядывать знаки судьбы.

Сосед Филина справа тяжело засопел и принялся методично колотить кулаком по кнопкам пульта. Безрезультатно.

Сосед слева подпрыгнул и закричал:

— Эй! Кто-нибудь! Мы застряли! Вы слышите? Мы застряли и опаздываем!

«Черт!» — подумал Филин.

Его очередь должна была подойти через 3 минуты 40 секунд. Подъем на исправном Лифте занимает 3 минуты 20 секунд.

— Черт!!! — закричал Филин и тоже ударил кулаком по пульту.

Вспыхнул свет. Лифт вздрогнул и поехал вниз.

В секции регистрации Иван Данилович — злой и растрепанный — снова сунул билет в щель терминала. На этот раз компьютер был более милостив: светящийся штамп показывал число 729. Ждать предстояло всего какой-то час.

Чтобы убить время, Филин, тоскуя, принялся слоняться по залу ожидания, прислушиваясь к праздным разговорам.

— …А между прочим, один мой сослуживец, Полосатов, через это тепе выговор получил. Он, видите ли, живет-то в Моршанске, у них там с тепе-станциями дело хорошо обстоит, а работаем мы в Крылатском, тренерами. Вот он и прыгает каждый день по два раза: Моршанск — Екатериновка, Екатериновка — Моршанск. А в один прекрасный день мы утром — хвать: нет Полосатова. Туда-сюда, звоним в Моршанск, говорят — отбыл на работу. Ну ничего себе?! Ни хрена не понятно! Через три дня объявляется — бритый такой, чистенький, одеколонистый. Где был, что делал? — спрашиваем. Тут, мол, без тебя пять гонок прошло. Скандал. А он: ничего не знаю, я как вошел в кабину в Моршанске, так в Екатериновке и вышел, никаких трех дней не было, а ровно одна секунда, так что прогул пусть тепе оплачивает. Ну, тепе не тепе, а выговор Полосатову все равно влепили. За моральную недостаточность…

— …У меня приятель есть, со смешной фамилией Перецуньга. Он как-то варенья наварил — из черешни — жуть как много: десять ведер. Ну, наварил-то он в Бельцах, а доставлять нужно в Москву. Припер ведра на тепе-станцию — уж не знаю, как и дотащил. А народу там мало, сами посудите, что в этих Бельцах делать? Станция, значит, пустая. Ну, Перецуньга решил сэкономить. Дай, думает, я все ведра сразу затащу в кабину — и сам залезу: все дешевле будет. Мол, как-нибудь размещусь. Тут двери открылись, Перецуньга хвать ведро — и в кабину. Вышел за следующим а двери-то и закройся. Уехало, значит, ведро. Правда, Перецуньга этого не заметил: он пока второе ведро тащил — двери открылись. Так все десять ведер перетаскал, только все удивлялся, что места в кабине почему-то много. Потом дошло. Прыгнул в пустую кабину, нажал на кнопку — билет-то он давно к плакетке прикрепил, — выходит в Екатериновке — батюшки! — десять человек стоят перед ним и все в варенье. Морду Перецуньге набили сразу и молча. Оказывается, там что-то с выходными дверями случилось. Механизм, очевидно, заело, вот створки некоторое время и не открывались. А в приемной кабине ведра за это время составились друг на друга. Потом дверь распахнулась — они и рухнули…