Исай Лукодьянов - Плеск звездных морей. Очень далекий Тартесс

— Там и воды негде взять, — шумели матросы.

— А жара такая, что смолу растопит, ну и станет твой корабль как решето!

— А морской змей? Как высунет шею из воды, как начнет хватать моряков с палубы…

— Трусы вы! — вспылил Хайме. — Вас послушать — так вовсе в море не ходить. Разве вы мужчины? Тьфу!

Он плюнул под ноги рыжему Аффонсо.

— Но–но, сеньор! — с угрозой прогнусавил тот. — Мы никому не позволим…

Толпа орущих разъяренных матросов надвинулась на Хайме. Дуарте и десяток его друзей протолкались вперед, пытаясь перекричать и успокоить толпу. Дун Дьего схватил Хайме под руку потащил к двери.

— Дорогой друг, — сказал он, когда они оба очутились на грязной набережной под мелким дождиком. — Можно ли быть таким несдержанным? Ведь для этой грубой матросни нет ничего святого.

— Вот именно, — проворчал Хайме сквозь зубы.

Друзья вскочили на коней и поехали мимо верфи.

Теперь каравелла не лежала рыбьим скелетом на подпорках. Словно живое существо, она тихо покачивалась у причала, натягивая свежие пеньковые канаты. На высоких крепостях — носовой и кормовой — копошились плотники. Стучали молотки, визжали пилы. Шумно распекал кого–то беспокойный дун Корунья.

От всего этого, от запаха смолы, реки и дерева — Хайме полегчало. Ладно, думал он. ербовка только началась. Не может же быть, чтобы во всей Кастеллонии не нашлось сотни моряков, которые не побоятся безвестности океана по ту сторону мыса Санту—Тринидад.

— Я, конечно, не верю всяким бредням, — сказал дун Дьего. — Но мне доводилось разговаривать с ламаррскими мореходами. Страшнее всего, говорили они, океанские бури. Небо сплошь в тучах, долгие дни не видно ни солнца, ни звезд, корабль носит, простите, как щепку… Сколько кораблей погибло таким вот печальным образом… Ах, мой друг, я слишком к вам привязался, и если вы затеряетесь в губительных просторах…

— Не затеряюсь, дун Дьего, — невесело усмехнулся Хайме. — Благодарю вас за сочувствие, но затеряться будет просто невозможно. Разумеется, если бури не опрокинут корабль вверх тормашками.

— Святой Пакомио! Не надо так, дорогой друг… Но почему вы говорите, что затеряться невозможно?

— Да потому что в любом случае, даже если месяцами не будем видеть берега, мы отыщем дорогу домой.

Дун Дьего посмотрел на Хайме понимающим взглядом.

— Не хотите ли вы сказать, дун Хайме, что намереваетесь пользоваться этой загадочной штукой… забыл, как она называется, мудреное такое название…

— Угадали, дун Дьего! Маленькая рыбка, прыгающая на стержне, и укажет нам дорогу в океане.

— Дивны дела твои, господи, — вздохнул дун Дьего. — Много слышал об этой рыбке, но видеть не доводилось.

— Кто же вам ее покажет? Это тайна мореходов, дун Дьего. Но если вам интересно, могу показать.

— Вряд ли я пойму такое диво, но все равно я благодарен вам за приглашение, дорогой друг.

Молодые люди миновали пустырь, заваленный нечистотами, свернули в лабиринт квартала ремесленников, выехали на площадь святого Ницефоро. Слева и справа потянулись толстые стены особняков. Друзья въехали в ворота, копыта их лошадей звонко зацокали по каменным плитам двора. Бросив поводья подбежавшему слуге, молодые люди спешились и пошли к дому дуна Абрахама.

Перед подвалом стояла телега, рослый человек с желтыми волосами, не покрытыми шляпой, разгружал ее. Взвалил на спину пачку громыхающих листов белой жести, понес в подвал.

— Вот, кстати, — сказал Хайме. — Сейчас, дун Дьего, я угощу вас напитком, какого вы еще не пивали. Пожалуйте сюда.

Они спустились по крутым ступенькам в подвал, но тут им загородил дорогу желтоволосый человек.

— Нельзя, — сказал он с чудовищным акцентом. — Хозяин велел — чужой пускать нет. — И добавил что–то совсем уж непонятное.

— Э, Басилио, мы–то не чужие. Это мой друг, не пяль на него глаза. Друг! Понимаешь?

Басилио переступил с ноги на ногу, неуверенно кивнул.

— Принеси–ка нам, Басилио, по кружке эль куассо, — сказал Хайме.

Желтоволосый нехотя пошел в глубь подвала.

— Знакомое лицо, — сказал дун Дьего. — Где–то я его видел, только не припомню…

— Вы могли его видеть на празднике святого Пакомио. Помните, его собирались сварить в котле, — со смехом сказал Хайме.

— Ах, ну да! Его величество приказал помиловать этого еретика.

— Не знаю, еретик он или нет, но он умеет делать эль муассо, любимый королевский напиток. Насколько я понимаю, дун Дьего, он московит.

— Московит? Позвольте, дорогой друг, но Московия страшно далеко от Кастеллонии. Гиперборейская страна.