Георгий Гуревич: На прозрачной планете

Нет, не покажет он себя. В шторм еще труднее.

Всю жизнь Елена считала себя человеком высшей категории. Училась лучше всех и без труда, учителя хвалили ее за светлый ум, она успешно занималась спортом, имела призы и грамоты. Ни минуты не сомневалась она, что сможет идти в экспедицию. Если будет трудно, Виктор поможет, на то он и мальчишка. Елена была красива, со школьной скамьи окружена восхищением, лестью влюбленных. Невольно у нее сложилось убеждение, что все обязаны стелить ей под ноги ковровые дорожки. Убеждение это не было сознательным. Если бы Елену спросили: «Кто тебе обязан? За что?» — она ответила бы со смешком: «Никто, конечно. Просто я молодая и должна погулять в свое удовольствие. Когда состарюсь, буду серьезнее».

И на практику Елена поехала с тем же чувством: экспедиция организуется для ее удовольствия. Будут красивые виды, вечера у костра, букеты полевых цветов, купанье в озерах. Будет возможность мир посмотреть и себя показать: показать, как она остроумна, какие у нее блестящие глаза, как хорошо она играет у сетки и как идет ей купальный костюм. И вот — ни букетов, ни купаний, ни сетки. Пустыня, зной, жесткое расписание, ночные переходы, дневные съемки и постоянные окрики придирчивого начальника:

— Кравченко, почему не выдаете продукты?

— Кравченко, где вчерашние записи?

— Кравченко, почему отстаете?

— Все я да я, — жаловалась Елена. — Ну что он придирается ко мне? Честное слово, я даже думаю, что это такой способ ухаживания. Как у школьников младших классов: дернул за косу, значит нравишься.

И Виктор терзался, вопрошая себя: «Должен ли я вмешаться? А если вмешаться, чью сторону принять?»

Но решающий разговор произошел без его участия. Виктор возился с верблюдами, а Сошин с Еленой сидели у костра в полусотне метров от него. В стеклянной тишине пустыни и за километр был бы слышен ночной разговор.

С чего он начался, Виктор не разобрал. Потом Елена возвысила голос:

— Вы не имеете права. Есть же предел человеческой выносливости.

— Вам трудно? — спросил Сошин.

— Всем трудно. Но другие боятся сказать вслух.

— Разве я такой страшный?

— Вы не страшный. Вы равнодушный. Не думаете о людях.

Сошин усмехнулся:

— Вы понимаете так? Нет, моя вина в другом. Следовало договариваться на берегу, до отплытия. Но мне как-то не пришло в голову, что студентка захочет работать в полсилы. Я сам хочу в полторы, в две с половиной силы. Я вынужден. Вы девушка самостоятельная, рассудите сами, как нам следует работать?

Елена молчала.

— Вы знаете, — продолжал Сошин, — что поход наш испытательный, идем мы с новым прибором, занимаемся небывалым просвечиванием, создаем новую методику. Вы не умеете работать с «цветком», и я в сущности не умею. Идем, работаем и учимся. У нас двойная нагрузка. Но может быть, вы не хотите участвовать в создании новой методики?

— Хочу, — сказала Елена. — Но всему надо знать меру.

— Продолжим рассуждение. Есть у нас прибор, просвечивающий землю. Как вы думаете, где он полезнее: в горах или на равнине?

— Конечно, на равнине, — сказала Елена. — В горах разломы, сдвиги, сбросы. Там глубинные пласты приподняты, обнажены, и без просвечивания можно разобраться.

— А между прочим, не все так рассуждают. Товарищ Сысоев — вы видели его в первый день — считает, что надо начинать с предгорий, с городских окраин Кошабада. Сысоев говорит: «Все, что мы найдем возле города, полезно». Он говорит еще: «Не надо идти наобум. В науке нужна последовательность: сначала окрестности города, потом шоссе, кишлаки, сады, дачи… Хотите, я отправлю вас к Сысоеву? Никаких верблюдов и никаких палаток. Будете жить в гостинице, на работу ездить в автобусе, по воскресеньям посещать дамскую парикмахерскую?»

В голосе Елены послышалось возмущение:

— За кого вы меня принимаете? Я же будущий геолог. Я не мечтаю о гостинице.

— Значит, предпочитаете пустыню?

— Конечно. Тут океан открытий, а возле города так… уточнения.

— А в каком месте пустыни стоящие открытия?

— Откуда же я знаю, Юрий Сергеевич?

— Ага, вы не знаете, и я не знаю. Сысоеву втрое легче: он взялся снимать окрестности и съемку сделает наверняка. Мы уверяем, что в пустыне больше интересного, но интересное еще надо найти. Он снимает с первого дня, а мы не нашли еще объекта. Надо нам торопиться?

— Конечно, надо, но…

— А вы с кем согласны, со мной или с Сысоевым?

— Я за вас, Юрий Сергеевич, но…

— А теперь возьмите карту и сами проложите маршрут. Июнь и июль на поиски объекта, август — на подробную съемку. Сколько мы должны проходить в сутки?