Роберт Силверберг - Сын человеческий (сборник)

— Иди ко мне, — говорит Хенмер. Он протягивает руки. Между его пальцами тончайшие перепонки. — Как тебя называют, незнакомец?

Нужно минуту подумать.

— Я был Клеем, — отвечает он Хенмеру. Звук его имени проливается на землю и исчезает. Клей. Клей. Я был Клеем. Я был, Клеем, когда я был Клеем. Хенмер, кажется, доволен:

— Подойди, Клей, — мягко произносит он. — Я возьму твой голод.

Клей нерешительно дает Хенмеру руки. Тот притягивает его ближе. Их тела соприкасаются. Клей чувствует, что глаза словно покалывают иголочки, а в вены хлынула черная жидкость. Он ясно представляет лабиринт красных трубочек в своем животе. Он слышит, как пульсируют его железы. Через минуту Хенмер отпускает его, и он совсем не голоден, он не в состоянии понять, как всего несколько минут назад мог решиться сожрать рыбу. Хенмер смеется:

— Теперь лучше?

— Лучше. Намного.

Хенмер чертит на земле линии пальцем ноги. Почва раскрывается, словно расстегнутая молния, и Хенмер вытаскивает оттуда серый клубень, тяжелый и выпуклый. Он прикладывает его к губам и что-то высасывает. Затем передает Клею, который неуверенно берет его. Проверка?

— Ешь, — говорит Хенмер. — Это разрешается.

Хотя голод исчез, Клей прикладывает клубень к губам. Несколько капель сока попадают в рот. В голове вспыхивает пламя, испепеляющее душу. Хенмер успевает схватить его, прежде чем он упал, и снова обнимает. Клей чувствует, как действие сока мгновенно ослабевает.

— Прости, — извиняется Хенмер, — я не понял. Ты, должно быть, ужасно ранний.

— Что?

— Думаю, один из самых ранних. Пойманный в ловушку времени, как и остальные. Мы тебя любим. Оставайся с нами. Мы кажемся тебе пугающе незнакомыми? Ты одинок? Ты огорчен? Ты нас научишь чему-нибудь? Ты будешь с нами? Ты полюбишь нас?

— Что это за мир?

— Мир. Наш мир.

— Мой мир?

— Был. И может быть.

— Какое сейчас время?

— Хорошее.

— Я умер?

Хенмер отмахивается:

— Смерть умерла.

— Как я сюда попал?

— Ты попался в ловушку времени, как и остальные.

— Заброшен в собственное будущее? Как далеко?

— Разве это имеет значение? — Хенмеру уже надоело. — Подойди, Клей, слейся со мной, и начнем наше путешествие. — Он снова тянется к руке Клея. Клей весь съеживается.

— Погоди, — шепчет он.

Утро в разгаре. Небо снова нестерпимо голубое и солнце, словно раскаленный гонг. Он вздрагивает и, приблизив лицо к лицу Хенмера, говорит:

— Здесь есть еще такие, как я?

— Нет.

— Ты — человек?

— Конечно.

— Но измененный временем?

— О нет, — отрицает Хенмер. — Ты — изменен временем. Я здесь живу. Ты у нас в гостях.

— Я говорю об эволюции.

Хенмер надувается:

— Мы можем сейчас раствориться? Нам так много нужно увидеть…

Клей дергает за пучок грязной травы.

— Расскажи мне хотя бы об этом. Прошли три твари, а это выросло, где…

— Да.

— Кто они? Инопланетяне?

— Люди, — вздыхает Хенмер.

— Они тоже? Другая форма?

— Те, что до нас, но после тебя. Пойманы в ловушку.

— Как мы могли превратиться с них? Даже за миллионы лет человечество не переменилось бы так сильно. А затем обратно? Ты ближе ко мне, чем они. Где образцы? Где след? Хенмер, я не могу понять!

— Подожди, пока не увидишь других, — говорит Хенмер и начинает растворяться. От него отделяется бледное серое облачко и окутывает его. Он становится туманным и бледнеет. Облако пронизывают яркие оранжевые искры. Еще видимый Хенмер явно возбужден. Клей видит, как из кармашка в лоне Хенмера выскальзывает жесткая трубочка плоти: да, он все-таки мужчина, в момент удовольствия показавший свой пол.

— Ты сказал, что возьмешь меня! — кричит Клей.

Хенмер кивает и улыбается. Теперь видно все внутреннее строение его тела, сеть нервов и вен, освещенных каким-то внутренним огнем, горящих красным, зеленым и желтым. Облако увеличивается, и внезапно Клей оказывается внутри. Слышится свистящий звук: его ткани и волокна испаряются. Хенмер исчез. Клей крутится, вытягивается, он различает собственные пульсирующие органы, удивительную смесь тканей и токов: этот — зеленый и маслянистый, тот — красный и жесткий, здесь — серая губчатая масса, там темно-синяя спираль, все такое зрелое, сочное в последний миг перед растворением. Его охватывает дух приключений и возбуждения. Он растет ввысь и вширь, проплывая над поверхностью земли, принимая неопределенные размеры и отказываясь от всякого притяжения; теперь он занимает акры, целые графства, всю реальность. Рядом с ним Хенмер. Они растут вместе. Солнечный луч проникает через обширную верхнюю поверхность нового тела, заставляя молекулы танцевать и прыгать в неистовом веселье. Клей осознает, что электроны взбираются по лестнице энергии. Пип! Поп! Пиип! Он взмывает. Он парит. Он видит себя огромным серым ковром, скользящим в воздухе. Вместо бахромы у него по краям сотни глаз, а в центре всего сверкает, бурлит и управляет всем твердая масса мозга.