Роберт Силверберг - Всемогущий атом (сборник)

Он был просто обманщиком, не имея права называться Пилигримом, ибо у него даже не было звездного камня, с помощью которого Пилигримы общаются с Волей. Я ухитрялся вытягивать его из всех передряг даже тогда, когда мы на дороге встретили настоящего Пилигрима. Это был неприятный брюзгливый старик, напичканный теологическими софизмами.

— Ну, давай побеседуем об имманентности Воли, — предложил он Принцу, который в тот день был не в духе и ответил ему какой-то похабщиной.

Я пнул Принца ногой, а шокированному Пилигриму объяснил:

— Наш друг сегодня нездоров. Прошлой ночью он общался с Волей, получил откровение, и у него немного не в порядке голова. Умоляю вас, отойдите и не заводите разговора о святых вещах, пока он не придет в себя.

Однако, по мере того, как теплело, Принц становился более покладистым. Может, он постепенно привыкал к своему несчастью, и в его безглазом черепе формировалось новое отношение к собственному существованию. Он уже почти безразлично говорил о себе, о своем свержении, о собственном унижении. Он вспоминал о власти, которой обладал, в таких выражениях, что становилось ясно: никаких иллюзий насчет возможности возвращения на трон у него уже нет. Он рассказывал мне о своем богатстве, женщинах, музыкантах и служителях, о мастерах и даже о Властителях, которые становились перед ним на колени. Не скажу, что я испытывал к нему когда-либо симпатию, но в этот период за его непроницаемой маской я ощутил страдающего человека.

Он даже признал, меня тоже человеком, но это признание далось ему с трудом.

— Беда в том, Наблюдатель, — объяснял он, — что власть отрывает от народа. Люди становятся для правителя вещами. Вот ты, например. Для меня все вы были бездушными машинами, которые бродили по Земле, ведя наблюдение. Сейчас я понимаю, что у тебя есть свои мечты, амбиции и эмоции. А раньше я видел в тебе высохшего старика, который не может существовать независимо от своих обязанностей в гильдии. Теперь, когда я ничего не вижу, многое для меня проясняется.

— И что же?

— Ты был когда-то молодым, Наблюдатель. У тебя был город, который ты любил. Семья. Даже девушка. Ты выбрал определенную гильдию, поступил в обучение, ты боролся, у тебя болела голова, у тебя были рези в животе, в твоей жизни было много черных моментов, когда ты не понимал, что к чему. А вот сейчас судьба свела нас вместе на дороге в Перриш. И кто же из нас счастливее?

— Я нахожусь вне понятий счастья или печали, — пояснил я.

— Это и есть истина? Или это фраза, за которой ты просто прячешься?

Скажи мне, Наблюдатель, я знаю, что ваша гильдия запрещает вам жениться. А ты любил когда-либо?

— Временами.

— А сейчас ты находишься вне любви тоже?

— Я стар, — попытался уклониться я.

— Но ты мог бы любить. Сейчас ты освобожден от клятв, налагаемых твоей гильдией. Ты мог бы выбрать невесту.

— Кому я нужен? — рассмеялся я.

— Не говори так. Ты не настолько стар. У тебя есть сила. Ты видел мир и понимаешь его. Вот, например, в Перрише ты мог бы найти себе какую-нибудь девушку, которая…

Он умолк.

— У тебя было когда-либо искушение, когда ты был связан клятвами?

В это время над головой проскользнула какая-то Летательница. Это была женщина средних лет, которая слегка напряглась, летя в небе, поскольку дневной свет давил ей на крылья. Я почувствовал боль, и мне захотелось рассказать Принцу: да, у меня было искушение, у меня была малышка Летательница, не так давно — девочка, почти ребенок, Эвлюэлла. Я любил ее как мог, хотя никогда не трогал, и люблю до сих пор.

Но я ничего не ответил Принцу Энрику.

Я взглянул на эту Летательницу, которая была свободнее меня, ибо у нее имелись крылья, и, несмотря на тепло этого весеннего вечера, я почувствовал, как холодок опустошения и одиночества охватывает меня.

— Далеко ли еще до Перриша? — спросил Принц.

— Мы будем идти и когда-нибудь придем в него.

— А пойду в обучение в гильдию Летописцев и начну новую жизнь. А вы?

— Я надеюсь найти там друзей.

Долгими часами каждый день мы брели дальше. Проезжавшие мимо предлагали подвезти нас, но мы отказывались, ибо на пунктах проверки завоеватели стали бы терзать Принца. Мы прошагали через многомильный туннель под горами, покрытыми льдом, и вышли на равнину, где трудились крестьяне. Мы останавливались у просыпавшихся рек, чтобы остудить ноги.

Нас окружало золотое лето. Мы шли по миру, но не принадлежали ему. Мы не слышали вестей, но было очевидно, что завоеватели полностью овладели Землей. На небольших аппаратах они летали повсюду, изучая наш мир, который теперь принадлежал им.