Левон Хачатурянц: Путь к Марсу. Научно-фантастическая хроника конца XX века

Над пультом командира замигало красное табло — автомат дает предупредительный сигнал: до начала эксперимента «Гравитация» остается одна минута.

Метроном отсчитывает секунды…

— Пуск!

— «Аврора», я «Гранит», отмечаю изменение ускоре…

Фраза оборвалась на полуслове.

Главный зал Центра управления полетом.

— «Гранит» вышел из зоны слежения сектора восемь…

— В зоне слежения секторов шесть, четыре, десять «Гранит» не обнаруживается…

Перед экраном, залитым молочным туманом, сидит руководитель полета Игорь Петрович Волновой. В кабинете Главного тихо. После объявления сигнала тревоги участники совещания с сотрудниками Института астрономии тут же покинули кабинет. Волновой ждет доклада начальника смены.

Неужели катастрофа? И это после удачной посадки и взлета с Марса! После пятнадцати месяцев полета, почти у самого порога дома. В каких-то полутора миллионах километров от Земли!

— «Аврора», я «Гранит». Отмечаю изменение ускорения, отмечаю изменение ускорения! Торможение идет нормально!

Неожиданно видеоэкран оперативной связи с Землей залил молочно-белый туман.

— Жора, как выносные телекамеры? — в голосе командира тревога.

— Все в порядке. Изображение и фокус четкие.

— Нет телесвязи с Землей. Запроси «Аврору» по аварийным радиоканалам.

В динамиках рации ни звука. Не слышно даже обычных для эфира потрескиваний.

Разбудили умудрившегося все-таки заснуть Сергея Меркулова. Он немедля занялся автоматом проверки связи.

Георгий Калантаров настраивает окуляры секстанта.

Виктор Сергеевич проверил управление. Громоздкий тандем из астероида и космического корабля послушен.

— Виктор Сергеевич, — подал от секстанта голос Калантаров. — Корабль меняет направление, а перегрузок-то нет!

— Что же все-таки со связью?

— Связь должна быть. — Меркулов, как всегда, говорит спокойно, чуть-чуть растягивая слова. — Автомат в полном порядке.

— Товарищи, где же обещанные перегрузки? — В дверях главного отсека появился Сурен Акопян. — Я после сигнала работу бросил. Сижу и жду, когда на меня медведь навалится… Начался эксперимент или нет?

— Будет вам и белка, будет и медведь! — не отрываясь от окуляров секстанта, хмуро пошутил Калантаров.

— Ну если сам штурман обещает… — Акопян осекся.

Прямо на него, приложив палец к губам, смотрела Марина. Выдержав паузу, она выразительно кивнула в сторону командира.

За пультом первого пилота, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла Виктор Сергеевич.

«Неужели это и есть «эффект Немо»? — думал он. — Но до Земли еще далеко. Образование клетки из электрополя возможно только в плотных слоях атмосферы. Теоретически…»

Нет, нужно рассуждать по порядку!

При нагревании защитного конуса корабля тепловая энергия переходит в электрическую. Происходит импульсное разрушение поля. Оно отделяется от корабля и окружает его сферической оболочкой. Это как панцирь, невидимая для глаза глухая клетка. Силы антигравитации действуют внутри этой клетки. Сквозь такую мощную преграду радиоволнам, конечно, не пробиться.

До сих пор «эффект Немо» обнаруживался только при взаимодействии сильного магнитного поля с плазмой, окружающей корабль при вхождении в атмосферу. Ай да теоретики… «Эффект Немо», оказывается, возможен и в космосе!

Виктор Сергеевич рывком поднялся из кресла.

— Жора, — обратился он к штурману, — радиоракету к запуску!

Через минуту радиозонд ушел в космос.

Некоторое время в наушниках штурмана слышалось частое попискивание радиомаяка, затем сигналы внезапно смолкли.

— Мы за барьером! — тихо высказал предположение Калантаров.

— Сейчас я вам скажу совершенно точно… — Сергей Меркулов радиолокатором «прощупывал» пространство. — Вокруг корабля в радиусе шести километров непробиваемая для сигналов преграда.