Лино Алдани - Антология фантастических рассказов. Том 5

Софи попросила водителя остановиться. Машина одолела не больше десятка кварталов, но Софи захотелось пройтись. Голубые и серые комбинезоны двигались вдоль шоссе. Голубой и серый, других красок не было. Не было ни. магазинов, ни контор, не было ни одного бара, ни даже витрины с игрушками или парфюмерией. Время от времени в закопченной стене, поросшей мхом и заваленной мусором, открывалась вращающаяся дверь в лавку. Там в витринах из полированного стекла были сновидения, счастье, доступное всем, на любую цену, была она сама, нагая, для каждого, кто захотел бы ее купить.

Софи Барлоу шла среди погруженных в грезы людей, которые работали три часа в день, томясь одним единственным желанием — поскорее вернуться в свои угрюмые хижины, тут же надеть шлем и включить аппарат. И сразу начинали бесшумно разматываться катушки, катушки с онирофильмами, миллионы чудесных сновидений о любви, мощи, славе.

Посреди площади, на громадной эстраде, украшенной зеленью, взволнованный толстяк простирал руки.

— Граждане!

Голос звучал сильно и ясно, как в онирофильме, когда весь мир склоняется к ногам торжественного зрителя.

— Граждане! Древний философ сказал, что добродетель — это платье человека. Я здесь не для того, чтобы требовать от вас невозможного, я был бы безумцем, если бы домогался вашего немедленного и полного отказа. Вот уже много лет мы остаемся безмолвными рабами, пленниками лабиринта снов, годами блуждаем мы в темной чаще разобщенности и изоляции. Граждане, я призываю вас освободиться. Свобода — это добродетель, а добродетель — это платье человека. Мы слишком долго обманывали природу, но теперь мы должны одуматься, пока не настала полная и окончательная гибель духа.

Пропаганда Лиги борьбы со сновидениями была назойливой и всегда раздражала Софи. Но сейчас она ощутила какую-то внутреннюю тревогу. Когда ораторы на площади говорили о грехе и о гибели и призывали толпу Потребителей отказаться от сновидений, быть может потому, что она актриса, ей казалось, что обвиняют именно ее. Она чувствовала свою ответственность за всю систему. Может быть, во взволнованных словах ораторов была какая-то правда. Может, в школе ей сказали не все, может быть, Бредли не прав.

Возбужденный толстяк на эстраде бил кулаком по деревянному бортику; он побагровел, к лицу прилила кровь. Но его никто не слушал.

Когда из боковой дверцы вышла девушка под покрывалом, кое-кто из прохожих на миг остановился. Из динамика послышалась древняя восточная мелодия. Девушка, танцуя, начала раздеваться. Она была молода и красива. Ее движения были четки, но не слишком ритмичны.

«Дилетантка, — подумала про себя Софи, — неудавшаяся актриса».

Когда девушка на эстраде осталась совсем голой, те немногие мужчины, которые было остановились, зашагали дальше. Одни посмеивались, другие разочарованно покачивали головой.

Девушки из Лиги борьбы со сновидениями останавливали прохожих, подходили к мужчинам, выставляя грудь, глупо и трогательно предлагая себя. Софи ускорила шаг, но кто-то схватил ее за руку. Это был невысокий смуглый молодой человек, его черные глаза пристально смотрели на нее.

— Что тебе нужно?

Юноша показал на пурпурный значок, приколотый к комбинезону.

— Я из Лиги борьбы со сновидениями. — сказал он.

— Превосходно. Что же тебе от меня нужно?

— Хочу предложить тебе кое-что.

— Говори.

— Проведем эту ночь вместе.

Софи засмеялась.

— С тобой? Зачем? Что мне это даст?

Юноша чуть улыбнулся — терпеливо, но снисходительно.

— Ничего, — не смущаясь, ответил он. — Но наш долг…

— Оставь. Проведем ночь, оскорбляя друг друга, в жалких попытках добиться естественных отношений. Дружок; твой приятель там, на эстраде, наговорил уйму глупостей.

— Это не глупости. Добродетель — одежда человека. Я бы мог…

— Нет, ты не можешь. Не можешь, потому что не хочешь меня, а не хочешь меня, потому что я, настоящая, живая, человеческая, оказалась бы суррогатом, суррогатом кинолент, которые можно купить за гроши. А ты? Что ты мне можешь предложить? Глупый дерзкий мальчишка!

— Послушай, прошу тебя…

— Прощай! — Софи продолжала свою прогулку.

Пожалуй, она слишком сурово говорила с этим юношей. Бесполезная реакция, можно было бы отвергнуть его предложение так же, как это делали другие прохожие, вежливо или, самое большее, с улыбочкой превосходства. В конце концов этот парень верит в свои слова. Какое она имела право обижать его? Он-то верит! А главари Лиги? Бредли много раз уверял ее, что руководители Лиги — это сборище свиней. А если Бредли все время лгал?