Сзади Веньку шибануло дверью.
— О, — раздался голос пастуха. — Давно не виделись! Я уж думал, на тебя волки напали, помочь решил им твои косточки обглодать, а ты жив-здоров. Ничто тебя не берет!
— Звезды, — указал Венька на небо. — Млечный Путь. И пыли сегодня мало.
— Да, Млечный Путь, — согласился пастух. — И погода не пыльная.
— Все бы тебе, пастух, шутить, — обиделся Венька.
— А как же!.. Скажи лучше, дрова где? Кто картошку жареную на сале заказывал?
Венька, вздохнув, спустился с крыльца и побрел к сараю.
Дров он решил набрать побольше, складывал их на руки, но как только поленница вырастала до подбородка, строение рушилось словно карточный домик. Наконец Венька выстроил более-менее приличную поленницу. Надо идти, иначе пастух оставит его без картошки или заставит декламировать стихи жившего чуть не триста лет назад поэта Тредиаковского. А у того лексика — язык сломать можно! Но пастух любит старинные стихи, а больше других — Пушкина. Веньке Пушкин тоже очень нравится, однако предвидеть космическую эру он все же не смог. Пастух на это говорит, что космос — дело астрономии и других наук, дело же поэзии — душа, чей космос вечен, бесконечен и безмерен.
Венька поскользнулся, дрова посыпались вниз. Венька нагнулся, чтобы собрать их, а тут соскочили очки, и он стал шарить руками по заиндевевшей дорожке. Вот они! Хорошо, уцелели. Собрал дрова, поднялся на крыльцо, ногой открыл дверь.
— Ну, как там Млечный Путь? — спросил его пастух, когда он вошел в комнату. — Бежит?
— Бежит, — веселее сказал Венька — уже пахло жареной картошкой и очки на месте, скоро можно продолжить чтение. Они подбросили в печку дров, Венька взглянул на пастуха.
— Хочу спросить, — начал с обычного захода.
— Ну, ну, давай, не стесняйся.
— Ты только не обижайся, пастух, но мы сегодня спорили о тебе в классе. Этот рыжий Игорь все шумел, как пустое ведро: нашли мне поэта — пастуха нашего! Да он стихи свои из всеми забытых книг сдирает! А сам — деревенщина, коровам хвосты крутит… Кое-кто его поддержал. Почему, дескать, если он поэт, то все в деревне да в деревне. Поле, речка, лес. Ни поездок, ни путешествий. И так всю жизнь…
Пастух улыбнулся синими своими глазами.
— Эх, Игорь, Игорь. Добрая ему корова Ласка молоко дает, а сам он почему-то зол да и, наверное, не очень умен… Уж если поэт — так сразу небожитель? Или по крайней мере столичный житель. Знаешь, как Пушкин писал?
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
То среди всех презренных света,
Быть может, всех презренней он.
Поэзия, Венька, это не слова и строчки, а состояние души, ее озарение, которое иногда дает возможность проникнуть глубоко в сердце и помыслы человека. Только оно и может оживить слова. И от географии поэзия мало зависит. Ей нужны мир, человек, мир человека, человек в мире, а это везде. И в городе, и в селе, и в космосе. Везде, где люди. Красивые слова каждый знает, хотя всякое слово красиво. Рифмовать научили даже ЭВМ. А вот поэтическая строка — редкость… Ой, Венька, кажется, картошка горит!
Но картошка не подгорела, она удалась на славу. Когда сели за стол, Венька взял из тарелки соленый огурец и сказал:
— Хочу спросить.
— Ну-ну, давай.
— Недавно я прочитал твои новые стихи. Два особенно запомнились. Про планету, где леса сини, реки серебристы, дома круглы как шары, где люди безъязыки, а дети не смеются. И про девушку Яа, чья походка легка, как дуновение ветерка. Она хочет петь, а не может, хочет любить, а не разрешается. Ты назвал стихи фантастическими… Мне кажется, пастух, что ты был на этой планете, а Яа — никакая не выдумка. Ты очень лукавый, я знаю…
— Хм, — сказал пастух. — Конечно, я был на той планете, и Яа — совсем не выдумка. Я был везде и видел все, о чем пишу.
Пастух был серьезен. Только с Венькой он мог быть таким, а обычно оставался, как был, пастух пастухом — молчаливым, красивым, молодым. Вдруг он вскричал:
— Эх, Венька, я совсем забыл про кислое молоко. Недавно вычитал дедовский рецепт — соленые огурцы в кислом молоке. Ну-ка, давай в погреб!
Они прошли в сени. Пастух поднял крышку погреба, Венька по лестнице соскользнул вниз и, пока искал банку с молоком, чуть не расколол одну из соседних. Она звонко звякнула.
— Надо гостей ждать, — заметил наверху пастух. Вернулись за стол.
— Хочу спросить, — начал Венька.
— Ну-ну, — сказал пастух. — Дай только блюдо сооружу. Он нарезал соленые огурцы в большую тарелку с кислым молоком. Зачерпнули деревянными ложками.
Читать дальше