Михаил Грешнов - Сны над Байкалом (сборник)

Обернулся к двери, ведущей в комнаты, крикнул:

— Груша!

Груша немедленно появилась.

— Бинт! — сказал он. — И йод! И сейчас же позвони «Скорой помощи»!

— Что случилось? — спросила Груша, видя склоненную к столу Надежду Юрьевну.

— Бинт немедленно! — крикнул ей Иван Федорович.

Через минуту бинт и склянка с йодом были в его руках. Груша кинулась к телефону. Иван Федорович и Дима повели Надежду Юрьевну в комнаты и здесь уложили на диван.

— Это опасно? — спросила Надежда Юрьевна.

«Скорая» должна прибыть из Москвы, Москва от дачного поселка в сорока километрах, прикидывал Иван Федорович. Врачи приедут не раньше, чем через полчаса.

— Больно? — спросил он жену.

— Больно, — ответила Надежда Юрьевна.

— Потерпи, — сказал Иван Федорович.

А Дима спросил, как давеча спрашивала Надежда Юрьевна:

— Что это?

«Ранение, — думал Иван Федорович, — пулевое. По-видимому, из малокалиберки. Развелось этих охотников — ночью и то нет покоя… А жена молодцом — не хнычет, не закатывает истерику». Но Надежда Юрьевна сказала с раздражением:

— Ответь же ты сыну!..

Иван Федорович сказал Димке:

— Иди отсюда, тут тебе не место.

Обнажил ранку чуть пониже белых пуговиц лифчика, смазал вокруг йодом. Надежда Юрьевна опять заойкала.

— Терпи, — сказал Иван Федорович и стал накладывать на рану бинт.

Димка стоял в дверях комнаты и глазел. Иван Федорович поглядел на него, ничего не сказал. Вошла Груша.

— Сейчас приедут, — сказала она. — Дайте мне, взяла катушку бинта из рук Ивана Федоровича.

«Скорая» приехала не через полчаса и даже не через час — почти через два часа. На возмущенный вопрос Ивана Федоровича врач — «Ольга Яковлевна», отрекомендовалась она, как только вошла в комнату, ответила:

— Вы у нас не одни. Машины были в разгоне.

Тут же обернулась к больной:

— Что у вас?

Через пять минут из-под белой шелковистой кожи Надежды Юрьевны была извлечена дробинка.

— Вот и все! — сказала Ольга Яковлевна. — Простая дробинка. Но вам повезло, — улыбнулась она Надежде Юрьевне, — стреляли, по-видимому, далеко, дробь была на излете. Могло быть хуже.

— Негодяи!.. — выругался Иван Федорович по адресу охотников.

— Да, — подхватила Ольга Яковлевна, — столько несчастных случаев!..

Ранка была прочищена, заклеена. Надежде Юрьевне введен кубик противостолбнячной сыворотки.

— Не волнуйтесь, не беспокойтесь, — говорила на прощание Ольга Яковлевна. — Через три дня как рукой снимет. Останется на память пятнышко.

Иван Федорович благодарил Ольгу Яковлевну. Надежда Юрьевна тоже благодарила. Дима благодарил, Груша благодарила, а когда взрослые пошли провожать врача к машине, Надежда Юрьевна тоже пошла, Димка сгреб лежавшую на белом бинте дробинку и сунул ее в карман.

Так выглядело начало величайшего события, потрясшего землян в последней четверти двадцать первого века.

В дальнейшем все шло некоторое время подспудно, ничего не обещая, не вызывая волнений у окружающих, тем более у человечества.

Ранка на спине Надежды Юрьевны зажила. В самом деле осталось пятнышко, как предсказала врач Ольга Яковлевна, шрамик. В семье Фастовых перестали говорить о происшествии, о дробинке. Тем более что дробинка в тот же вечер исчезла — так, во всяком случае, решили взрослые.

— Надя, — спросил тогда Иван Федорович, — тут была дробинка, где она?

— До этого мне, Ваня!.. — с досадой ответила Надежда Юрьевна. — Глаза б мои не смотрели!

Димку еще от машины отправили спать, дробинку искать не стали — все равно не определишь, из какого она ружья, не найдешь охотников. Засыпая, Иван Федорович обратил было внимание на деталь: никакого выстрела, когда пили чай, он не слышал. Надо было спросить у Димки, не слышал ли он. Но этот вопрос Иван Федорович заспал, и на том дело окончилось.

В сентябре Фастовы переехали в город, суетность жизни увеличилась еще больше. Димка пошел в школу.

У Ивана Федоровича прибавилось работы в лаборатории. Потекла привычная, обычная жизнь.

И только в ноябре Надежда Юрьевна заметила, что ей нездоровится. И то, пожалуй, не она заметила, Мария Георгиевна.

— Надя, — сказала она, — ты похудела. У тебя изменился цвет лица. Заболела?

— Так, легкое недомогание… — призналась Надежда Юрьевна.

— Как аппетит? — спросила Мария Георгиевна.

— Аппетит хороший.

— Больше гуляй на воздухе, — посоветовала Мария Георгиевна. — Лыжи ты совсем забросила, а ведь была спортсменка.