Дэвид Зинделл - Экстр

Он смотрел на ягненка, чей дикий глаз пылал в белой шерсти, как черный уголь. От радости, что освободился от страшного искушения Тверди, Данло стал смеяться — тихо, угрюмо и дико. Всякий, кто увидел бы, как он смеется и плачет на полузатопленной скале, счел бы его безумцем, но единственными свидетелями этого внезапного взрыва эмоций были чайки, крабы и ягненок. Данло еще долго стоял так, изливая в смехе свою дикую радость и глядя на ягненка. Потом море, подняв столб соленых брызг, перехлестнуло через скалу, залило ему сапоги и лизнуло в живот. От прикосновения ледяной воды у Данло захватило дыхание, и он чуть не упал. Когда волна отхлынула назад, он бросился к ягненку, зажав нож покрепче, чтобы не выскользнул. Взмахнув ножом, он в один миг, момент чистой свободы воли, перерезал стягивающий ягненка шнур. Сделав это, он размахнулся и зашвырнул нож в море. Тот сразу исчез среди черных волн, а Данло устремил взгляд в черное небо за Соборной скалой, ожидая молнии и грома.

Ты сделал свой выбор, Данло ей Соли Рингесс.

Другая волна, поменьше, разбилась о ноги Данло, протянувшего раскрытую ладонь к ягненку. Он подумал, что если Твердь поразит его смертью прямо сейчас, то ягненок все равно умрет здесь, на скале, — или утонет, когда прилив унесет его в море.

Ты выбрал жизнь и таким образом выдержал первое испытание.

Ягненок, дрожа и блея, поднялся на ноги и ткнулся носом в руку Данло. Стоя на своих трясущихся ножках, он явно не решался прыгнуть в прибывающую воду. Данло, собравшись доставить его на берег, задержался на миг дольше необходимого, ибо не сразу поверил громовым, падающим с неба словам.

Я уже сказала тебе, что это был тест на свободу воли. Если бы ты не подтвердил свою преданность ахимсе и не освободил ягненка, мне пришлось бы убить тебя за измену себе самому. Ты волен спасти ягненка, мой воин, если сумеешь. И себя волен спасти, если такова твоя воля.

Данло потрогал глаза и нос ягненка, погладил жесткую мокрую шерстку у него на голове. Ягненок на удивление охотно позволял себя трогать, блеял и жался к Данло. Взять его на руки оказалось совсем не трудно. Барашек весил немногим больше младенца. Прижимая его к себе одной рукой, а в другой держа палку, Данло двинулся по скале к берегу.

Уже почти стемнело, и небо застилали темные тучи. Планета мощно притягивала к себе ноги Данло, его память, а может быть, и само небо. На горизонте над черным морем сверкнула и ослепительной змеей ушла в воду молния. Весь берег — камни, птицы и трава на дюнах — казался наэлектризованным в ожидании шторма. К возбуждающему настою моря примешивался запах жженого воздуха. В такую пору лучше не стоять под деревьями и не задерживаться на залитой водой скале. Дождя пока не было, но вода и ветер присутствовали в избытке, сильно затрудняя шаг.

Очередная волна догнала Данло, и его не смыло со скалы только благодаря палке и хорошему чувству равновесия. Теперь, когда у него появилась ноша, дорога к берегу по двенадцати камням потребовала всех его сил. Ягненок дрожал у него под мышкой и дважды дергался в слепой, инстинктивной попытке вырваться на волю. Данло прижимал его к себе так крепко, что слышал биение его сердца рядом со своим.

Густеющая тьма мешала различать трещины и уступы, а слышно и вовсе ничего не было за воем ветра и ритмичным грохотом волн. Стихия заглушала и крики чаек, и неумолкающее блеяние ягненка, и далекое пение китов. С каждым шагом Данло ягненок блеял все громче, точно ему не терпелось ощутить песок под копытцами и убежать в дюны, подальше от страшного моря.

Прыгнув наконец с последнего камня на твердый песок у воды, Данло решил, что ягненка одного лучше не пускать, и сделал ему поводок из золотого шнура, завязав на конце петлю. В четверти мили от них блестел, как черная алмазная игла, его корабль, а чуть выше на берегу, где дюны переходили в лес, стоял дом. В сумерках Данло едва различал его чистые, четкие линии. В голове у него складывался план устроить ягненка на кухне, хотя бы на эту ночь, дав ему мягкого сыра и сливок, а утром пойти в лес и поискать отару, от которой барашек отбился. Он вернет ягненка матери и спасет его от судьбы, уготованной ему Твердью. Его воля и его гордость состояли в том, чтобы завершить спасение детеныша, который, натягивая свой золотой поводок, весело скакал рядом с ним.

Они уже поднялись на дюны, и дом был так близко, что Данло мог бы добросить до него камнем, и тут они встретили тигра. Вернее, это тигр их встретил. Только что они были одни среди колышущейся травы и волнистого от ветра песка, и вдруг на пригорке между ними и домом появился тигр. Данло первым увидел его. Глаза у него были лучше, чем у ягненка, хотя чутье и не столь острое. Но поскольку ветер дул с моря, ни он, ни ягненок учуять тифа все равно не могли. Итак, у Данло был момент, чтобы разглядеть зверя до того, как ягненок тоже увидел его и панически заблеял.