Дэвид Зинделл - Экстр

Хорошо, что твой проигрыш не стоил тебе жизни. Ты остался при своем, как и до игры. Отдыхай теперь, пока не настанет время твоего испытания.

Кратким наклоном головы Данло дал понять, что смирился с такой судьбой.

— Когда-нибудь я вспомню, — с тихим смешком сказал он. — Вспомню, как можно поймать птицу, не причинив ей вреда. Тогда я вернусь и расскажу вам об этом.

В ответ на этот маленький вызов перед ним зажглись последние идеопласты:

Ты устал с дороги, и тебе надо отдохнуть. Но напоследок я загадаю тебе еще одну загадку: как богине поймать красивого человека, не загубив его душу? Как это возможно, Данло ей Соли Рингесс?

Вслед за этим динамик выключился, и идеопласты растаяли в воздухе. Комната снова окрасилась в серые предвечерние тона. Данло пообещал себе, что сейчас принесет дров из наружной поленницы и разведет огонь, но пока ему было приятно просто стоять вот так, в полумраке, и слушать шум моря.

Ему чудились в нем тайные шепоты любви и жизни, манящие его навстречу судьбе. Если он выдержит испытания Тверди, то покинет эту опасную Землю тотчас же, ни разу не оглянувшись. Пообещав себе это и прочувствовав всем нутром, Данло снова повернулся к окну и стал, смотреть на дюны, и птиц, и прекрасное мерцающее море.

Назавтра Данло перебрался в дом. Вещей у него, как у всякого пилота, было немного — чуть больше, чем помещалось в сундучке, который выдали ему при поступлении в Орден семь лет назад. Данло привязал к сундуку веревки и потащил его через дюны к дому. Поставив багаж в каминной, он повесил свою шерстяную камелайку у огня на красивой распялке розового дерева. Из сундука он достал только дождевик для защиты от внезапных шквалов и от продолжительных, с ливнями, штормов. Остальное так и осталось лежать внутри: алмазный скраерский шар, когда-то принадлежавший его матери, пара коньков, инструменты для резки по кости и сломанная шахматная фигура из моржового бивня, которую Данло сделал для своего друга. Зато одна из книг, запрятанных на самом дне сундука, ему очень пригодилась. Это был сборник стихов, подаренный отцу Данло тогдашним правителем Ордена. Было известно, что Мэллори Рингесс знал наизусть многие из этих стихов. Его любовь к туманным словам и музыкальным ритмам помогла ему выиграть и сохранить жизнь во время исторического путешествия в Твердь. Данло любил сидеть перед камином, читать эти древние вирши и вспоминать.

Первые дни он только и делал, что сидел, читал и размышлял над текучей природой пламени. Глядя, как пляшет и вьется огонь, он тосковал по другим огням, другим местам и временам. Часто виделись ему в пламени картины собственной судьбы. Он выдержит любые испытания, которые назначит ему Твердь, и продолжит свое путешествие. Дождь, барабанивший по окнам и крыше, вселял в него чувство одиночества и печаль, и тогда он брал в руки самое дорогое из всего, чем обладал: простую бамбуковую флейту, старинную шакухачи, пахнущую дымом, солью и дикими морскими ветрами.

Он играл на ней, сидя с поджатыми ногами перед огнем или стоя у выходящего на море окна медитационной комнаты.

Ее голос напоминал крик морской птицы. Данло играл печальные мелодии собственного сочинения и чувствовал, что Твердь слышит каждую ноту. Данло казалось, что Она отвечает ему своей музыкой: ревом ветра, громом прибоя и пением китов, перекликающихся далеко в море. Она могла сыграть все, что пожелает, а инструментами ей служили скалы, песок, и промокший от дождя лес, и бурные воды планеты. Данло чувствовал, что Она готовится исполнить для него какуюто особую песню. Он боялся услышать эту Ее мелодию и все же ждал с нетерпением, как ребенок, который старается вникнуть в смысл секретных мужских разговоров. Дни шли за днями, а он все играл на своей флейте и ждал, когда богиня призовет его на встречу с судьбой.

Сорока дней для восстановления сил ему, конечно, не требовалось. Он был молод, полон огня и кипучей жизни. В долгие ночи он спал на шкурах в каминной, в еще более долгие дни сидел на кухне и ел. В шкафах и контейнерах он находил черный хлеб, масло, мягкие плавленые сыры, мандарины и кровоплоды, миндаль, фундук, арахис и семена десятков незнакомых ему растений. Найдя мешочек с кофейными зернами, он поджарил их до черноты и маслянистого блеска, а потом смолол в порошок. Поднимаясь спозаранку, он накачивался кофеином, отдавая дань своей природной тяге к наркотикам разного рода.