Виктор Колупаев - Ошибка создателя (сборник)

— Шлесс! — позвал я.

Он выстрелил.

Не целясь.

Тогда я снова позвал:

— Шлесс!

Еще два выстрела, один за другим. Зато теперь я знал, сколько патронов у него осталось.

Так, время от времени окликая немца, я заставил его расстрелять всю обойму.

И тогда, уже не боясь, пересек поляну, присел перед ним на корточки:

— Что с тобой?

Немец невидяще уставился на меня.

Сломав ветку, я помахал ею перед немцем, но он и ветку не видел.

Его зрачки были неестественно расширены, но он ничего не видел — ни ветку, ни меня.

— Он ослеп, — сказал я рейнджерам, окружившим нас.

— Тогда зачем он нам нужен? — угрюмо спросил голландец. — Кто с ним будет возиться?

Скотина, подумал Буассар. Он скотина, этот голландец. От него и пахнет скотиной. Чем еще и пахнуть скотине? Я таким никогда не доверял, я спать не лягу, если в прикрытии стоит такая скотина. При первой опасности он займется спасением собственной шкуры, он на это запрограммирован. Ему плевать на всех. Так уже было.

Он вспомнил Индокитай.

За колючей проволокой лагеря Ти шла перестрелка, у шлагбаума из всех люков дымил подожженный танк. Сержант Лоренс первым заметил снайпера. Заметил его и ван Деерт, но снайпера снял Лоренс. Я долго потом думал, вспомнил француз, зачем Лоренс это сделал? Он не очень меня любил. Но он снял снайпера, на какую-то секунду открывшись, и сам в ответ получил пулю. Он, наверное, считал, что в следующий раз уже я прикрою его. Может, и жаль, что его убили. Я бы его прикрыл.

Прикрытие!

Вот единственное, о чем стоит всерьез заботиться.

Бот единственное, над чем стоит постоянно думать, — прикрытие.

А ван Деерту наплевать. Он не прикрыл немца Шлесса, скотина. Это надо запомнить и не торчать рядом с голландцем. Он не прикроет, если это понадобится. Он плохое прикрытие.

Что ж, подбил итоги Буассар, я свои выводы сделал. Надо держаться поближе к Усташу или к Ящику.

У Буассара отлегло от сердца.

Он уважал себя за правильные выводы. И он умел радоваться удачам.

Глядя на плачущего немца, он еще раз, далеко не впервые за свою долгую, полную неожиданных приключений жизнь, порадовался — удача не обошла его. Он жив, он может рассуждать, у него есть выбор.

И это справедливо, сказал себе Буассар.

Это справедливо, что удача меня пока не обходит.

Это справедливо, что весь в слезах лопочет что-то свое немец Шлесс, а не я.

Это справедливо!..

Когда капрал развернул джип, Буассар ухмыльнулся:

— Может, ты и прав, Усташ. Может, эту тварь у нас купят.

— Что там с немцем? — перебил его капрал.

И резко затормозил.

Немец, Шлесс, дергаясь, хрипя что-то, двумя руками держался за горло. Его лицо на глазах чернело, он задыхался.

И агония не продлилась долго.

— Вытащите его из машины, — приказал капрал. — В джунглях много непонятных болезней. Мы не повезем немца в лагерь.

Только бросив лопаты в джип, мы несколько пришли в себя.

Крошечный холмик, укрытый дерном, вот все что теперь напоминало о недавнем существовании немца Шлесса.

Поняв наше состояние, капрал сплюнул:

— У нас есть время, а тут рядом есть деревушка. Говорят, что черные в ней поддерживают премьер-министра, но все они скрытые симбу. А уж знахари в деревне точно найдутся. Ван Деерт, садись за руль. Я хочу знать, от чего может так неожиданно умереть такой молодой здоровый мужчина, как этот Шлесс? Просто так ничего не бывает. Держись слоновьей тропы.

И спросил:

— Есть у кого-нибудь выпивка?

Буассар, ухмыльнувшись, вытащил из кармана плоскую фляжку.

— Разве я не запрещал брать выпивку на задание? — спросил капрал, делая крупный глоток.

— Случайность, — еще шире ухмыльнулся француз.

Капрал выругался:

— Дерьмовое виски! — И мрачно усмехнулся: — Но глотку продирает.

Часа через полтора джип подкатил к островерхим хижинам, спрятавшимся под банановыми деревьями. Несколько масличных пальм, черных как сажа, поднимались над поляной. Заливаясь отвратительным визгом, под колеса бросились две — три тощих собачонки с оттопыренными, как у гиен, ушами.

— Они все симбу, — выругался капрал.

Вождь деревни, плюгавый человек с сильно выдающейся вперед нижней челюстью и низким и черным, блестящим, как будто он был отлакирован, лбом, встретил нас у порога хижины. На вожде был старый замызганный пиджак без рукавов — символ силы и власти. Б узких глазах пряталась плохо скрываемая неприязнь.

— Джамбо! — приветствовал вождя капрал. — Умер белый. Он встретил в зарослях черного. Мы работаем на Моиза Чомбе и хотим знать, что делал черный в лесу вдали от деревни? Других деревень здесь нет. Это твой черный. Ты вождь, ты знаешь закон — скажи!