Нэт Прикли - Посланник

– В моем дворце Тройлек собирался устроить свое гнездо, – вспомнил Найл. – А твой отводился под княжеские покои.

– Негодяи, – только и смогла сказать Мерлью.

Все замолчали. Малыши с восторженным писком толкались вокруг ошалевшей мухи с обрезанными крыльями. Каждый норовил подтащить ее к себе. Высоко в воздухе жужжал еще кто-то, но под кроны не опускался. Устало потрескивали, раскачиваясь от ветра, деревья-падальщики, источал нежный аромат расцветший на стволах голубой мох.

– Ты помнишь Скорбо, Посланник? – неожиданно спросил Дравиг.

– Конечно.

Скорбо был одним из тех пауков, которые не подчинились приказу Смертоносца-Повелителя считать людей равными себе и продолжали втихаря есть человечину.

– Вместе с ним нарушили Договор еще два смертоносца.

– Я помню.

– Оба они родом из Провинции, небольшой населенной местности, находящейся вне круга влияния Смертоносца-Повелителя.

– Ты знаешь, где она находится? – вскинулся правитель.

– На узкой, сильно заболоченной полоске суши между морем и горными владениями Мага.

– Это значит, что нам придется пересечь все владения Смертоносца-Повелителя – пустыни по обе стороны реки и саму реку?

– Да, Посланник.

– Мы должны уходить отсюда немедленно! – напомнил Симеон.

– Раз деваться некуда, – решил правитель, – значит, пойдем в Провинцию.

Как ни торопили Шабр и Симеон, но выйти на следующий день не получилось. Заброшенные повозки местами подгнили, оси колес не крутились. Найлу с Рионом пришлось их разбирать, чистить, смазывать жиром «капканов» и снова собирать. По указанию принцессы служанки распустили одну из туник на нити, а потом сшили из накопленных шкур мягкую обувь и туники для детей – с большим запасом на вырост – и заплечные мешки для остальных. Нефтис руководила облавами в ковылях. Охотники уходили раз за разом, стремясь добыть в дорогу как можно больше дичи. Соль в лагере давно кончилась, вялить мясо времени не было, и Найл вспомнил про способ, о котором ему рассказывал сам Кизиб – один из давно умерших повелителей пауков: добычу, не получившую во время охоты ран, пауки парализовали ядом, после чего ее, неподвижную, но живую, складывали на повозки.

День убегал за днем. Дети доставали уже до пояса взрослых, а паучата раздались в лапах больше чем на широкий шаг. Нужно было торопиться, но каждый раз находилось еще какое-то незаконченное дело. То не хватало шкур на туники, то обнаруживались пустые кувшины, то не успевали вернуться охотники. Однако постепенно повозки наполнились припасами, в заплечных мешках скопились парализованные мухи и полные фляги с водой. Спустя неделю после визита к Великой Богине правитель решил – хватит! И на следующее утро путники вышли в дорогу.

Дравиг, принцесса, Симеон и Найл довольно долго обсуждали маршрут и решили, что проще и безопаснее всего добираться до Провинции берегом моря. Чтобы не рисковать понапрасну, предполагалось вернуться к рощам у Ближней реки, переправиться и продвигаться вниз по течению, не слишком удаляясь от воды, но в то же время стараясь держаться поближе к границе Дельты и пустыни, где вскормленная Богиней буйная жизнь цвела не столь пышно.

Покидать обжитой, ставший уже почти родным лес вампиров было жалко до слез, но иного способа спасти остатки доверенной ему древней цивилизации правитель не знал и потому шел вперед даже не оглядываясь.

Только теперь, когда все изгнанники – и люди, и пауки – собрались в одну колонну, Найл в полной мере смог оценить понесенные за последние месяцы потери. Если из города вышло около пятисот человек и полторы тысячи пауков, большинство из которых составляли самки, то теперь из леса в ковыли тянулась колонна из двухсот человек и пяти сотен смертоносцев, в основном самцов. Еще в ряды путников затесались дети – и человечьих, и паучьих оказалось точно по тридцать.

– Ты меня слышишь, Дравиг?

– Да, Посланник.

– Почему среди смертоносцев так мало самок?

Ответ старого паука являлся, скорее, образно-эмоциональным, и потому перевести его на человеческий язык одной фразой было невозможно.

Бывший начальник охраны Смертоносца-Повелителя имел в виду, что отношение к паучихам у смертоносцев близко отношению к Великой Богине – ведь только они способны даровать жизнь. Трепетность эта простиралась до такой степени, что паучихам прощались даже нередкие убийства во время совокупления. К самкам никогда не предъявлялось никаких требований дисциплины или развития интеллекта, они всегда пребывали в сытости и довольстве. Соответственно, и в походе никто не решался требовать от них безусловного выполнения приказов. Самые изнеженные остались в пустыне, не выдержав тяжелого перехода, – хотя именно их Дравиг регулярно подкармливал ненужными «неголосующими гражданами». Другие разбрелись в рощах у реки, не считая обязательным находиться вместе со всеми, и не вернулись; третьи не захотели подвергать себя тяжестям похода второй раз и остались в лесу вампиров; наконец, немалое число просто исчезло – кто в лапах вампиров, кто в клыках неведомых ночных хищников. Если уж погибали опытные пауки-бойцы, то что говорить о непривычных к опасностям самках?