Леонид Панасенко - Садовники Солнца (сборник)

— Вы поспешили, — как можно убедительней заверил Максим начальника станции. — Ведь в Купол впустили пока только меня. И только ко мне явились ночью пришельцы, чтобы оставить целебный «апельсин». А это уже настоящий контакт, а не ваши посты и «Пингвины». Если вы не разрешите мне остаться на станции, клянусь, я расскажу об «апельсине» членам совета Мира, и меня все равно оставят…

— Вот нахаленок! — Тимофей Леонидович улыбнулся, но сразу же посерьезнел. — Ты извини, конечно, но тобой сейчас руководит не разум, а детский энтузиазм. Может статься, что всем нам отсюда…

Он не успел договорить. В коридоре послышался топот — кто-то бежал, а в следующее мгновение дверь кабинета резко распахнулась. На пороге стоял отец Максима.

— Тимофей Леонидович! — он перевел дыхание и ткнул рукой куда-то в угол. — Там, возле склада, появились какие-то странные штуковины. Сбежались все наши, ожидают вас…

Экран тотчас опустел.

— Медведи из снега, яблоки из льда… — запел Максим, быстро надевая и застегивая комбинезон. — Начинаются дела — всякие чудесные, очень интересные…

Он выскочил в морозную ночь. Тихо, безоблачно, настоящий штиль. В воздухе повисли ледяные иглы — если запрокинуть голову и дышать ими тихо-тихо, то кажется, что на язык попадают отдельные звездочки. Вот они сияют — кристаллики небесного льда. А среди них непривычный и торжественный Южный Крест.

На другом конце поселка залаяли собаки. Мальчик с досадой топнул ногой — нашел время любоваться звездами! — и побежал на шум голосов, лимонный свет прожекторов, которые вспыхнули вдруг на высоких мачтах.

Возле самого склада, чья красная крыша виднелась за куполом столовой, Максим столкнулся с Мартой Ружевич, шеф-поваром станции.

— Привет, дай кушать, — крикнул он обычную дразнилку-приветствие, на что полячка не ответила лукавым «Хоч сто раз, дзицятко», а схватив его за руку, обеспокоенно заглянула в глаза.

— Максим сбежал?

— Потом, Марта, потом. Меня пришельцы вылечили… Побежали, а не то мы все прозеваем…

Они сразу увидели ЭТО. На ледяной площадке, расчищенной под аэродром, огромной кучей лежали необычные предметы. Красные, синие, зеленые, желтые шары, параллелепипеды, кольца, кубы блестели полированной поверхностью, в бесчисленных плоскостях отражались огни прожекторов. Максиму показалось, что здесь пробегал какой-то великан, споткнулся и уронил на снег коробку елочных игрушек.

— Подарков сколько! — всплеснула руками Марта. На ее голос обернулся Тимофей Леонидович.

— Максим, — сердито крикнул он. — Я тебе…

Мальчик поспешно нырнул в толпу. На аэродроме собрались, наверное, все свободные от дежурств обитатели полярной станции «Надежда». То и дело встречались знакомые — улыбчивые, обрадованные неожиданным зрелищем. Под ногами у людей крутились два «нахлебника» станции — Пушок и вислоухий Император. Собаки, наверное, считали, что вся эта возня затеяна ради них и, звонко лая, хватали всех за меховые комбинезоны.

— А ну, Максим, помоги, — позвал Прокудин. Он старался что-то достать из кучи «игрушек». Но мальчику как раз подвернулся большой золотистый шар, очень легкий и красивый, и он погнал его, будто мяч, толкая ногами и руками. Максим заметил, что блики от лучей прожекторов ни при чем — и шар, и остальные предметы светились сами по себе. «Вот из этих зеленых «кирпичей», — подумал мальчик, — за пять минут можно сложить крепость, а вон те полые цилиндры сгодились бы на башни». Подумал и тут же с явным сожалением распрощался со своей выдумкой. Разве эти взрослые позволят? Гарибальди разберется во всем, всех прогонит, а «игрушки» перенесут на склад, пронумеруют и опечатают затем дверь.

Рядом дружно засмеялись. Максим обернулся и увидел, что смеются над Карлсоном. Любопытный доктор забрался в какое-то прозрачное устройство и теперь не мог выбраться обратно — ломился в гибкие лепестки входа, а те, пружиня, прищемляли ему то руку, то ногу, заталкивали обратно.

— Немедленно прекратить все эти художества! — загремел вдруг над толпой голос начальника станции.

Но было поздно. Доктор, рассвирепев, рванулся, прозрачные дверцы с треском сломались, и в тот же миг из груды предметов беззвучно выскользнула голубая молния и ударила его в грудь. Карлсон вскрикнул, грузно упал на снег.

Полярники замерли.

Тимофей Леонидович закричал снова — грозно и повелительно:

— Ничего не трогать! К «предметам» не приближаться! Приказываю всем вернуться на станцию!