Владимир Дрыжак: Точка бифуркации

С экрана на меня смотрел индивидуум лет тридцати пяти, загорелый, лысоватый, в очках, нос крупный, глаза карие, волосы... Цвет волос установить не удалось. Нет, такие цвета мне еще не попадались. Все остальное было у него в полном порядке.

- Здравствуйте, - сказал индивидуум.

- Здравствуйте, - сказал я. - С кем имею честь?

- А я?

- Следователь второго сектора Главного управления космонавигации Гиря Петр Янович.

- Как Гиря?

Я с удовольствием отметил, что моя фамилия произвела обычное впечатление. Следует отметить, что у меня весьма подходящая для следователя фамилия...

- Очень просто, - сказал я. - Вообще-то у меня двойная фамилия: Пудовый-Гиря. Но в быту я пользуюсь только второй частью - это помогает следствию.

- А-а-а... - протянул он. - Так вы следователь? А я думал, что следователей уже не бывает.

- Бывает, - заверил я. - Все же хотелось бы узнать, как вас зовут. Впрочем, я кажется, догадываюсь. Ваша фамилия Щипаченко.

На лице индивидуума отразились размышления.

- Да. - наконец сказал он. - Ничего не попишешь, такая уж уменя фамилия...

- А все остальное?

- Иван Герасимович. А в чем дело?

- Я хотел бы встретиться и поговорить.

- Прямо сейчас?

- Да, - сказал я строго. - Буду настаивать.

- А где?

- Лучше всего внизу у входа в ваш первый корпус. Там есть скамейка и нет лишних свидетелей.

Он захихикал.

- Видите ли, я сейчас нахожусь в Южном полушарии, и раньше чем через три часа нам встретиться не удастся.

Теперь настала моя очередь удивляться.

- Как же вас туда занесло?

- Дела, - сказал он флегматично. - Будете ждать?

- Буду, - сказал я.

Щипаченко прибыл через полтора часа. Как уж ему это удалось не знаю. Мы встретились с ним у входа в первый корпус. Отошли в сторону и сели на скамеечку.

- Вот что меня интересует, Иван Герасимович, - сказал я. - Вы, если не ошибаюсь, непосредственно участвовали в... То есть занимались лечением, одного из членов экипажа "Вавилова".

- А-а-а.., вот вы зачем! Тогда попрошу ваше удостоверение, или что там у вас?

- Вы мне не доверяете?

- Отчего же, доверяю вполне. Но есть врачебная этика, а, тем более, дело касается такого необычного.., м-м-м...

Я вывел его из затруднения тем, что показал свое удостоверение. Он его внимательно изучил, а потом поинтересовался:

- Вам можно все рассказывать? Ну, то есть вы имеете право?.. А то, знаете, я как-то не в курсе. Иначе говора, вы лицо официальное?

Я подтвердил, что вполне, и что более того, наш разговор останется в тайне, поскольку я тоже связан профессиональной этикой.

Он вздохнул с видимым облегчением.

- Ну ладно, тогда спрашивайте.

- Насколько мне известно, полтора года назад к вам на излечение поступил после курса реабилитации и физиологического лечения планетолог седьмой экспедиции на Уран Сомов Владимир Корнеевич?

- Да, - сказал Щипаченко, - поступил.

В его голосе мне послышались нотки не то сомнения, не то сожаления.

- Рейдер потерпел аварию, четыре человека погибли, трое чудом спаслись, и он был одним, из них. Состояние крайне тяжелое, частичная утрата памяти, нарушение речевой функции и так далее...

- Да, да, - произнес он. - Действительно, поступил некто по фамилии Сомов. Но который из двух - сказать трудно.

- Что-то я вас не вполне понимаю. Эти Сомовы - они что, были близнецами?

- Да нет, они, судя по документам, даже не родственники. Так, однофамильцы...

- Тогда с чем же связаны ваши сомнения? Ведь из документов явствовало, что в клинику поступил В.К.Сомов, планетолог.

- Действительно, явствовало.

- Так в чем же дело? Внешность, антропометрические данные его? Родственники?..

- Тут все нормально. И родственники навещали - мать, сестра... А внешность... Видите ли. в результате аварии внешность слегка пострадала - он ведь обморозился здорово. Но по внешности это был именно В.К.Сомов. Волосы темные, глаза карие. А у того, говорят, волосы были русые, да к тому же он и старше был лет на двадцать.

- Стало быть, это был В.К.Сомов, планетолог?

- Был. Но все дело в том, что сам он считал себя другим Сомовым.

- Что значит считал!.. Я, например, скажу, что считаю себя Фомой Аквинским! Что же с того?

Щипаченко с интересом меня оглядел с ног до головы.

- Да? - сказал он улыбаясь. - Это очень интересно. И у вас есть доказательства?

- А у него они были?

- В том-то и дело, что были... Вы, простите, кто по специальности?

По специальности я был лингвистом. Но когда это было...

- Во всяком случае, вы не психопатолог, как я понял, сказал Щипаченко. - Поэтому я затрудняюсь представить вам эти доказательства. Хотя все наши беседы с Сомовым кристалографированы, и вы, если потребуется, можете их просмотреть... Но дело не в этом. Вот представьте себе: вы попадаете в клинику и заявляете, что вы - все тот же Фома Аквинский. А из документов явствует, что вы - то самое лицо, которое я видел в удостоверении. Что я предпринимаю как лечащий врач. Прежде всего я предполагаю, что у вас не в порядке психика. Шизофрения или что-то в этом роде. Я вас не пытаюсь разубедить, просто начинаю выяснять исподволь, как этот Фома в вас оказался - где вы его почерпнули. Кроме того, я пытаюсь выяснить, кто вы такой на самом деле. И, поверьте мне, непременно выясню. Вы расскажете мне о голубом детстве, о том, что вы видите на картине Репина "Запорожцы пишут письмо турецкому султану", какие песни пел ваш отец, чем отличается шашлык от плова, а плов от наждачной бумаги. Вам иногда будет казаться, что это не вы Фома Аквинский, а, наоборот, я - как бы Джордано Бруно... Но в конце концов я все про вас узнаю и, может быть, даже вылечу.