Владимир Дрыжак - Точка бифуркации

- Ну.., - Сомов усмехнулся, - не совсем это. С Сомовым, то есть с его оболочкой мы, конечно, погорячились. А все остальное - очень серьезно. Точка, вблизи которой произошла катастрофа - это замечательная точка. Не знаю, там ли концентрируются мысли всего человечества, но именно там я испытал целый ряд замечательных ощущений. Я бы назвал их озарениями. Быть может, именно там я и стал тем, кем сейчас являюсь. Я получил какой-то заряд...

- А почему ты мне раньше не говорил про этот заряд? Что за заряд еще?! - возбудился Калуца.

- Я говорил, - тихо сказал Сомов, - но ты ведь никого кроме себя не слушаешь. Ты все хочешь успеть сам. Ты никого толком не посвящаешь в свои планы, даже Шеффилда. Учеников своих держишь на побегушках, темниловку устроил и многозначительность...

- Я? Устроил? - Калуда растерялся.

- Понимаешь, Ричард, ты с ними играешь в их игры. Зачем?

- Как будто у меня есть выбор!

- Есть. Не знаю... Но, кажется, он есть. Знание, прежде чем стать истинным знанием должно пройти стадию веры. И это хорошо. Но чем быстрее эта стадия будет пройдена, тем лучше. Тем быстрее оно будет пущено в оборот. А ты пытаешься двигаться путем Христовым - ничего, кроме фанатизма, из этого не получится.

- Ну, знаешь ли.., - прохрипел Калуца багровея. - От кого другого - но от тебя я этого не ожидал...

- Я сказал, что думаю, - Сомов посмотрел в глаза Калуце. - Потому я тебе и друг, что поступаю именно так. И я имею на это право.

- Однако же своими правами не следует злоупотреблять, сказал Калуца примирительно. - Поговорим об этом после.

- Хорошо, поговорим.

- Что за черт! - воскликнул Спиридонов. - Я думал, у вас тут мир и общий лад, а вы еще и сами не разобрались, кто прав, кто виноват. Какого же, спрашивается, дьявола вы меня в это дело впутали?! Не-ет, я не желаю участвовать в дрязгах... Еще чего! Что, мне делать больше нечего? Я вон... И, это... Нет уж, дудки! Гиря, собирайся... Славу еще обещают... Босяки!

- А вопросы? - остановил его я.

- Какие еще вопросы? Нет вопросов!

- Почему не забрали информацию с "Вавилова"?

- Потому.., - начал Калуца, но Спиридонов на дал ему закончить.

- Мы что, не идем?

- Нет, конечно, - сказал я.

- А вроде уже собрались, - Спиридонов озадаченно пожал плечами. - То идем, то не идем. Ничего не понимаю... Так что, сидеть?

- Сидеть, - подтвердил я. - И еще долго.

Спиридонов, судя по всему, вскочил на любимого конька и решил повалять Ваньку. Чего он добивался, было понятно стабилизации обстановки. Это и произошло. Сомов одобрительно заулыбался, Калуца же страдальчески сморщился. Но вопрос, который я задал, повис в воздухе. И создавалось впечатление, что отвечать на него никто не собирается. Это меня беспокоило. Потому что, вероятно, информация, собранная Калуцей в процессе экспериментов, представляла немалый научный интерес, но о ней словно бы забыли.

- Так что же случилось с информацией, - повторил я, вмешиваясь в процесс умиротворения.

- Да, - поддержал Спиридонов, - что с ней случилось? А кстати, что за информация?

- Я имею ввиду информацию, накопленную Калуцей в памяти его системы.

- С ней, полагаю, ничего не случилось, - ответил Калуца. - Она сохраняется на магнитных носителях, защищена от разрушающего действия излучений, температуры и прочих факторов. За нее можно не беспокоиться.

- Это понятно. Но где именно находятся эти носители?

- На борту "Вавилова", разумеется.

- То есть, ею никто не интересовался?

- Собственно, никто и понятия не имел о ее существовании.

- Почему же вы не приняли меры к ее изъятию?

- Я не имел такой возможности, - сказал Калуца и посмотрел на Сомова.

- Дело в том, что когда нас снимали с борта "Вавилова", Калуца отсутствовал, - пояснил Сомов.

- Еще новости, - пробормотал Спиридонов. - Где же он в это время обретался?

- Он был не в себе. То есть, вместо него присутствовал Асеев. И мы с ним решили оставить все как есть. Законсервировали оборудование, загерметизировали отсек...

- Вы решили? - удивился я. - Странное решение.

- Вот что, - вмешался Спиридонов. - Давайте кончать. Гиря затронул ключевой вопрос. Я понимаю, вы могли забыть информацию в суматохе спасательной операции. Но я ни секунда не верю, что в тот момент, когда готовилась комиссия по "Вавилову", вы не предприняли никаких мер к тому чтобы заполучить эту информацию. Слышите, уважаемый Ричард Яковлевич, я в это ни секунда не верю. И не пытайтесь меня надуть - этот номер не пройдет.

Кадуца изумленно вскинул брови.

- Василий Васильевич, мы у вас на подозрении? После всего, что было?