Владимир Дрыжак - Воскресение Петрова

- Опять ты начал чушь молоть! - сказал лейтенант. - А.вы, старшина, здесь по какому поводу?

- Да вот, - сказал "товарищ милиция", - меня этот пожилой гражданин вызвал. Дескать, мол, пьяницы, и все такое.

- Вы что же, пьяного от больного отличить не можете? Не видите что ли, у него приступ.

- Так точно, вижу. Надо "скорую" вызывать.

- Уже вызвал. Вон она, кстати, подъезжает. Сбегайте... Впрочем они нас заметили. Ладно... Стало быть, так: вот этот гражданин, потерявший сознание - Петров Вадим Сергеевич, я его знаю лично. А вот этот гражданин в краске - неизвестно кто. Утверждает, что он, якобы, памятник. Попрежнему утверждает?

- Так точно, утверждает.

- Жаль. Придется его задержать, отвести в отделение и разобраться, кто он на самом деле. Займитесь с ним. Я поеду на "скорой". возможно потребуется объяснить, при каких обстоятельствах: Стой! Сто-ой! Старшина, живо за ним!..

Петров только успел понять, что "памятник" дал деру. Больше он ничего не видел и не слышал. Сверху навалилось что-то тяжелое и начало душить...

----

Ровно через семь с половиной секунд сердце Петрова остановилось, и наступило состояние клинической смерти.

В то же самое мгновение "памятник", выскочивший на проезжую часть улицы, споткнулся и упал на мостовую, шофер ехавшего фургона "хлеб" успел среагировать, но тормозной путь оказался недостаточно коротким. Когда шофер бледный от испуга выскочил из кабины, он, к своему изумлению, обнаружил под колесами бронзовую статую человека с тростью в одной руке и шляпой - в другой. Тут же собралась толпа народу, и подоспевший старшина был вынужден форсировать эту толпу, используя не вполне демократические методы и не вполне парламентские выражения. Следуя его указаниям, добровольцы откатили фургон чуть назад, и попытались поднять статую, чтобы переместить в сторону и освободить проезжую часть. Понадобилось около десяти добровольцев, чтобы осуществить эту операцию.

В процессе кантования статуи совершенно неожиданно выяснилось, что она принадлежит не кому иному, как вождю революции и отцу всех народов товарищу Сталину. После того, как этот факт был установлен с очевидностью, среди очевидцев возникли разногласия, переросшие во всеобщее недоумение. Брожение умов вызвал не сам факт неожиданного появления статуи под колесами автофургона, и не то обстоятельство, что автофургон попрал священный образ. Даже политические аспекты события, вопреки ожиданиям, не попали в фокус внимания общественности. Заметим также, что никакого мистического ужаса и почтительного трепета статуя у присутствующих не вызвала.

Предметом дискуссий и ожесточенных споров явилось, как ни странно, то, что вождь, хотя и был изваян, как положено, в бронзе, но одновременно, в каком-то непотребном штатском сюртуке, при шляпе и с тросточкой, похожей на обглоданный зонтик. Нет! Все, что угодно, пусть лагеря, пусть репрессии и миллионы жертв, пусть даже кровавая диктатура, но чтобы Сталин с тросточкой - этого быть не могло!.. Да этого просто не могло быть!.. Вот ведь сволочи, до чего дошли!.. Это что же, во главе великого народа тридцать лет стоял какой-то козел с тросточкой?! Ну, гады!..

И только после решения основного вопроса был задан второстепенный: "интересно, а откуда она тут взялась?". Нашлись очевидцы, утверждавшие, что статуя, якобы, выскочила из живой изгороди сама по себе, без всякой посторонней помощи, после чего окаменела, то есть обронзовела. В это, естественно, никто не поверил, потому что кто же поверит в такую чушь! Высказывались и разумные предположения. Например, такое: из кузова проехавшего мимо грузовика вывалилась эта статуя, и прямо под колеса хлебовозки.

Всех рассмешил некий небритый гражданин, хотя и трезвый, но, видимо, ненадолго. Он заявил, что "эта бюста" тут лежала всегда, сколько он себя помнит, но почему-то этого никто не замечал, а он однажды шел вечером домой и через нее упал.

Наконец, основная толпа, вняв требованиям старшины, разошлась по своим делам, а сам он настолько выбился из сил, что присел на статую, снял шапку и начал вытирать лоб, плавно переходящий из собственно лба в затылок. При этом старшина методично повторял: "Прошу разойтись. Освободите проезжую часть!".

Группа особо стойких зевак, окруженная вездесущими пацанами, продолжала тесниться у обочины, обсуждая вопрос, откуда взялась статуя. Сама же статуя лежала, уткнувшись лицом в кучу грязных прошлогодних листьев, и такое ее положение не позволяло задать прямой вопрос. На косвенные же вопросы, как известно, вождь не отвечал никогда даже при жизни. Никому просто в голову не могло прийти задавать ему косвенные вопросы.