Владимир Дрыжак - Воскресение Петрова

- Верно, потому, что он сам вместо памятника повисел, задумчиво произнес лейтенант. - А когда его попытались снять...

----

Петров так и не узнал, что случилось с Христом после этой попытки. Мир опять помутнел, подернулся рябью и закрылся. Петров оказался наедине с самим собой, но на сей раз общение происходило в какой-то чрезвычайно мутной и вязкой жидкости, наподобие битума, в которой мысли не распространялись. Думать в этой жидкости было бесполезно. Петров сделал несколько попыток, полностью отупел и вынужден был пассивно ожидать продолжения. Его положение было просто отчаянным, потому что он даже не знал, имеется ли хотя бы небольшой шанс дождаться этого продолжения, и не имел никакого понятия о его характере.

Тем не менее, после ожидания, длившегося примерно две с половиной вечности (причем Петров сосчитал эту длительность по секундам) в окружающей среде начали происходить некоторые перемены. Вязкость среды резко уменьшилась, однородный серый фон перед глазами сменился игрой света и теней, а мысли в голове Петрова обрели некоторую свободу передвижения. Он напрягся и...

Мешали гвозди. Они ограничивали свободу движения, связывали по рукам и ногам, и Петров, как ни извивался, не мог освободиться из их цепких объятий. Свобода казалась недостижимой, но мало того она казалась еще и опасной. Ибо гвозди стесняли, но, однако же, препятствовали падению в бездну.

- Ну, что же, - произнес некто, - право выбора за тобой. Решай.

- Где я?! - воскликнул Петров, и с ужасом понял, что кричит вовсе не он, а кто-то другой, сидящий внутри него.

- Нигде. Ты не существуешь.

Петров попытался сообразить, что это означает, и пока он это делал, внутренний Петров уже вступил в дело, перекрыв ему всякую возможность для вмешательства.

- Как это может быть!? - воскликнул внутренний Петров.

- Это бывает...

- Что же теперь мне делать? Я ведь не могу так. Я не хочу!

- Есть несколько вариантов. Ты должен выбрать. Итак, вариант первый: все остается как было. Но учти, этот Петров жить тебе не даст - ты ему не нужен. Он висит на своих идеологических гвоздях, и такое положение его вполне устраивает. Не забывай, он сейчас превращается в памятник , но это не конец. Не это - цель!

- Какова же цель? И кто ее поставил?

- Ее первым поставил тот, кто понял, что именно благие намерения следует использовать для строительства дороги в светлое будущее. И куда на самом деле ведет эта дорога, знал только он. Последователи приняли все за чистую монету. Собственно, под этим утлом зрения можно рассматривать всю историю человечества... Но мы перенесемся в тот ее период, когда на вооружение был принят лозунг социальной справедливости. Благость намерений здесь несомненна, ибо что может быть справедливее самоей справедливости, как таковой. Но очень скоро выяснилось, что для воплощения этой идеи существующий человеческий материал непригоден. Слишком велик спектр мнений относительно содержания понятия справедливости. И тогда возникла идея вырастить нового человека. Причем, не одного-двух, а целое поколение, грядущее на смену старому. Цель, как всегда, оправдывала средства. Так вот, твой Петров - результат воплощения этой идеи. Цели, разумеется, достичь не удалось - люди есть люди. Но Петров дальше всех продвинулся в новое качество. Он уже достиг уровня памятника эпохе, и через некоторое время начнет превращаться в обобщенный образ. Это и есть цель. Когда она будет достигнута, ты исчезнешь, ибо совесть образу не нужна.

"Ах, так вот кто он такой!" - догадался Петров, но тут же был подавлен изнутри.

- Хорошо, а какие еще варианты?

- Второй вариант - падение в бездну. Петров находится в подвешенном состоянии, и от падения его удерживают те самые гвозди. Это, собственно, все те же заповеди, но особым образом заточенные для нужд классовой борьбы, и отличающиеся идеологической направленностью. Ими Петров пришпилен к кресту, который и несет. крест, в свою очередь, несет Петрова, и они парят в пустоте. Петров станет образом, а крест символом.

- И третий вариант?

- Есть и третий - воскресение...

----

Петров не успел узнать, что от него требуется по третьему варианту, ибо мир снова проявил себя.

Вероятно, низкое весеннее солнце, вырвавшееся из цепких объятий облаков крыш и деревьев, как-то по особенному ударило в глаза Петрову и он вдруг начал воспринимать звуки. Ему показалось, что он слышит глазами, а уши при этом только мешают, потому что через них в мозг проникало какое-то монотонное бормотание, бессодержательное и назойливое. Может быть, он продолжал свой внутренний диалог - может быть... Но какой толк от внутреннего диалога, если он непонятен даже тому, в котором происходит. Петров напрягся, задвинул ушные заслонки и только после этого получил возможность слышать по-настоящему.