Александр Шалимов - Зеленые дьяволы сельвы

- В кого? - Кроу положил руку на пистолет.

- В зеленого дьявола… Они там были ночью. Гнали огонь на нас… Люди рассказывали - зеленые дьяволы гасят огонь в сельве. Эти гнали огонь на нас. Я стрелял одного…

- Ну? - теперь с пистолетом в руке Кроу уже не опасался Лопеса.

- Попал, видно… Он крикнул и стал падать, кувыркался. - Лопес показал пальцем, как падал дьявол. - Падал и кричал: «Хьюго, Хьюго»…

- И вы подобрали его? Лопес развел руками:

- Как подберешь? Упал в огонь. Но потом был дождь. Огонь потух. Что-нибудь осталось. Я знаю то место, босс.

- А люди Хьюго? Они видели?

- Один там остался… Тоже стрелял, после меня. Но, - Лопес опустил голову, - дерево с огнем упало. Не успел отбежать. Другого мы привезли. Совсем плохой. Весь обгорел. Много раненых, обгорелых, шеф. Надо в больницу.

- Больница далеко. - Кроу потянулся к телефону. - Я скажу своему доктору. Он посмотрит. Поможет кому не поздно. Где твои люди?

- На барже… Едва дотянули катером.

- Пусть выгружают. Распорядись и приходи сюда. Доктор подойдет.

- Надо плыть, босс.

- Я подумаю.

- И не надо говорить Одноглазому.

- Иди-иди и возвращайся быстрее.

- Я уезжаю, Антонио. Мне надо как можно быстрее попасть в Манаус. Если бы вы согласились отпустить со мной Чико…

- Я уже сказал - нет. Да он и не захочет покинуть меня.

- А если нам отправиться в Манаус втроем?

- Зачем? Для меня все случившееся - чудо.

- Чудес не бывает, Антонио.

- Мы оба и все обитатели поселка были свидетелями чуда. Я, конечно, сообщу о чуде епископу. Может быть, теперь он отпустит немного денег и нам удастся соорудить тут небольшой храм в память о чуде.

- Чудо, чудо! Вы же интеллигентный человек, Антонио!

- Не стоит продолжать наш спор, Тун. Мы оба интеллигентные люди, но я служитель церкви, а вы - атеист. Я уже понял - нам не разубедить друг друга. Возможно, моя позиция кажется вам недостаточно аргументированной, но и у вашей нет никаких вещественных доказательств. Вы не нашли ничего.

- Перед рассветом прошла гроза. Был сильный дождь. И кроме того, я не имел возможности сделать анализы почвы, обугленной растительности. Кто знает, что могли бы показать анализы.

- Здешние индейцы относятся к племени йанамами. Севернее их соплеменники еще кочуют по сельве. Эти осели недавно, но еще остаются собирателями, охотниками, следопытами сельвы. Чутье никогда не подводило их, в сельве они не ошибаются. Я побывал с ними на пожарище, прошел вдоль границы, где стена огня вдруг остановилась. Они слушали, нюхали, смотрели, ложились на землю, пробовали на вкус обгорелые ветви и плоды. Затем сказали твердо - тут был огонь, и ничего больше. Только огонь, который сам погас.

- Но почему?

- Этого они не знают. Причины для них не существует. Был огонь - и погас. Это все.

- А для нас с вами, Антонио?

- Для меня - свершилось чудо. Тун покачал головой:

- Я бессилен… Придется ехать одному. И у меня нет никаких доказательств, нет свидетелей. Не знаю даже, захочет ли шеф публиковать мои репортажи. «Чудо над сельвой?» Кому это сейчас надо?

- У вас есть и многое другое.

- И во всем не хватает доказательств. Разумеется, я постараюсь вернуться сюда как можно скорее с телеоператором, но я боюсь… Я почему-то боюсь оставлять вас тут одного, Антонио.

- Разве я один? Со мной Чико и все они. Господь однажды оборонил нас - не оставит и дальше в беде.

- Мне очень не по душе уезжать одному, но сейчас это совершенно необходимо. Жаль, что не хотите ехать со мной.

Пастор улыбнулся, развел руками:

- Я же говорил…

В полдень Тун Читапактль покинул селение. Двое охотников, вооруженные луками и короткими копьями, взялись проводить его до устья Боа-Негру, откуда можно было добраться почтовым катером или вертолетом до Карвуэйру. Все обитатели селения во главе с вождем и отцом Антонио собрались на берегу. Когда долбленая лодка с тремя путешественниками отошла от берега, все, как один, подняли руки в прощальном приветствии, а вождь высоко подбросил вверх украшенное яркими перьями копье и, ловя его, крикнул:

- Дети Луны желают тебе удачи на твоей охотничьей тропе, брат наш Тун. Возвращайся и всегда найдешь здесь еду и кров.

Тун, не отрываясь, глядел назад, на отдаляющийся берег. Он пробыл тут совсем недолго, но, видимо, оставил частицу сердца в этом лесном селении, укрытом под пологом сельвы. Щемящая боль утраты не покидала его. Он уже догадывался, что в ней заключено предчувствие, но еще не знал, кому угрожает опасность - ему ли или тем, кого покидает. Последним он разглядел на берегу под раскидистыми ветвями огромной лаурелии Антонио. Лодка уже исчезала за поворотом реки, когда отец Антонио высоко поднял правую руку и осенил уплывающих широким крестом.