Яцек Дукай - Пока ночь

- Они убьют меня... убьют...

Рембалло увидал выскакивающих из за поворота двух мужчин с пистолетами в руках и сразу же все понял. Они остановились, засмотрелись на него. Рембалло же стоял на пороге своего дома, охватив пальцами холодную ручку двери. Они глядели так друг на друга где-то с полминуты. Потом те опустили глаза, спрятали оружие и отбежали в тень перекрестка, а ксендз Францишек запер дверь на засов. Лысый лежал на полу в столовой и ощупывал рану в боку.

- Они ушли, - сухо объявил священник.

Лысый заныл:

- Пан ксендз спас мне жизнь, пан ксендз - святой человек...

Вернувшись с водой, йодом и бинтами, Рембалло присел рядом с Лысым.

- За что? - спросил он, осторожно расстегивая пропитавшееся кровью пальто. Лысый только застонал и уставился в потолок. Через полчаса, уже обмытый и перевязанный, посаженный на диване, он тихо попросил у Рембаллы:

- Будьте добры, пан ксендз, подайте мне телефон.

Тот подал. Лысый набрал номер, пролаял несколько предложений на ломаном немецком. Еще через полчаса к дому ксендза подъехал черный мерседес. Лысый поступил мудро, он не стал благодарить священника. Он вышел с немцами, и они все уехали. Рембалло же разъярился и разбил на щепки кухонный столик.

Был ли у него какой-то выбор? Если бы тогда эти двое выскочили на улицу, когда Лысый находился только у ограды - оставил бы тогда Рембалло раненого без помощи и разрешил бы добить его у собственного порога?

Несмотря на разоблачение Лысого, аресты не закончились: и ксендз уже знал, что на него выписан приговор. Читаемые им проповеди все чаще стали основываться на цитатах из Апокалипсиса; исповедуя, он стал удивительно мягким, определяя покаяние; он даже начал вести дневник и обратился к книгам, которые не читал уже много лет. Он ждал.

И вот теперь этот мужчина. Ксендз Францишек подкрутил вислый, сарматский ус, огладил сутану, подошел к двери и открыл ее одним решительным рывком. Мужчина в пальто и шляпе стоял у ограды и присматривался к священнику.

- В чем дело? - спросил Рембалло с крыльца.

Тот провел рукой в перчатке по темным и - в отличие от Рембалловых коротко пристриженным усам, поправил шляпу и прошел через калитку. Он остановился у самых ступеней крыльца и поглядел вверх на ксендза, который морщил брови и выдвигал вперед квадратную челюсть, пытаясь скрыть страх под воинственной миной.

- Да восславится...

- В чем дело? - резко повторил Рембалло.

- Пан ксендз меня видно не помнит...

- Так оно и есть.

- Ян Герман Трудны, - представился чужак. - У меня к пану ксендзу огромная просьба.

Уже в тот момент, когда прибывший назвал свое имя, Рембалло понял, что это еще не палач. Напряжение покинуло его. Он откашлялся, слегка улыбнулся и попросил Трудного войти.

Тот снял шляпу и перчатки, пальто же только расстегнул.

- Эта просьба ... Не могли бы вы уделить мне три-четыре часа времени?

- Сегодня? Сейчас?

Рембалло захлопнул приходскую книгу, уселся за столом. Трудны стоял у окна, поглядывая то на покрытое тучами небо, то на священника.

- Ну, даже и не знаю, - скривился тот, - тут праздники на носу, работы куча...

- Все так, я понимаю. Но, пожалуйста, пан ксендз, дело и вправду важное.

Рембалло внимательно присмотрелся к Трудному. Он отметил контролируемую недвижность лица, заметил признаки богатства в одежде.

- Слушаю вас.

Ян Герман вернулся к наблюдению туч на пепельно-синем небе.

- В моем доме имеются привидения, - сказал он.

У Рембаллы даже дух перехватило.

- Не понял, - еле выдавил он через какое-то время.

- Привидения. Духи. Понимаете, пан ксендз?

При этом он одарил священника мрачным взглядом, так что у того ушли слова возмущения, якобы над духовным лицом строят столь неподходящие шутки. Этот мужчина, Ян Герман Трудны, вовсе не шутил. Следовательно, он был сумасшедшим, и ксендз вновь начал испытывать страх.

- Ну хорошо, а что вы от меня ожидаете? - спросил он.

- Экзорцизмов, - отвечал Трудны, перебирая сильными пальцами кожаные перчатки.

- Ах, так.

- Пан ксендз в этом разбирается?

- В чем?

- В экзорцизмах. Пан разбирается в изгнании духов?

- Гмм, никогда не имел оказии...

- Я не сумасшедший, - буркнул Трудны.

- Может вы присядете?

- Лучше пан ксендз поспешит, я устроил так, что на ближайшие пару часов дома никого не будет, а потом семейные вернутся, а мне не хотелось бы объяснять...

- Их, кроме вас, кто-нибудь видел?

- Да. Я очень прошу вас; у меня здесь машина, проедемся туда и назад...