Владимир Михановский - Мир, замкнутый в себе

– Но как ты сделаешь это?

– Очень просто! Я обойду вокруг света. Выйду из Лондона и буду двигаться все прямо, прямо… В общем нигде не буду сворачивать с прямой линии. Пересеку пространства вечной ночи. И приду сюда же, в Лондон, только с другой стороны. Вот увидишь!..

– Сошел с ума! – убежденно повторил Харон. – Наш мир плоский. Где же ты видел плоскость, ограниченную в пространстве? Плоскость, она… она плоская – и все тут! Проведи на ней прямую – и она уйдет в бесконечность.

Глоб молчал.

– Послушай меня, – понизил голос Харон, – не ходи. Из бесконечности нет возврата. Спрячься лучше. У меня есть для тебя такое местечко… А когда пройдет заваруха…

– Нет, я решил, – твердо сказал Глоб.

– Ты погибнешь без света. Мирлен умирает, если долго пробудет во тьме. Ты зайдешь далеко и не сможешь вернуться…

– Я пройду вокруг мира и приду сюда же. Прощай!

И Глоб твердой поступью двинулся по прямой, уводящей в неизвестность.

…Голубую широкую ленту Ла-Манша Глоб пересек без всяких приключений. Ему сопутствовала удача. Светлый круг, где жили избранные, он осторожно обошел сторонкой. На круг, как всегда, лилась сверху струя священного света, в которой плясали пылинки, – каждая размером с мирлена.

Первая часть пути прошла без особых происшествий. Двигаясь по обжитой равнине, Глоб старательно избегал встреч с мирленами. Завидев кого-нибудь издали, он старательно распластывался на плоскости, превращаясь в крохотное пятнышко сырости, а затем, убедившись, что опасность миновала, снова трогался в путь.

Вскоре, однако, светлая местность кончилась, и отважный исследователь окунулся в вечную ночь. Так далеко не дерзал еще заходить ни один мирлен.

Глоб старался двигаться побыстрее. Огромная равнина – Франция – была однообразна, как пустой стол; ей не было, казалось, ни краю, ни конца.

Если бы кто-нибудь догадался очертить путь Глоба, то он получил бы ровную как стрела линию, пересекающую Французскую республику…

Только миновав Францию, Глоб решился отдохнуть. Он сдвинул в сторону сумку и отбросил в сторону посох, плоские, как и все предметы, которыми пользовались мирлены, – плоские существа. Спина гудела от усталости. Хорошо бы вздремнуть, но Глоб опасался погони. После короткого привала он снова двинулся в путь.

Идти теперь было труднее: почва стала неровной. Она дыбилась клочьями, словно в первый день творения. На клочках Глоб еле-еле мог прочесть странные надписи, которых доселе не читал еще ни один мирлен. Для этого ему пришлось напрячь до предела свое световое пятно.

Неожиданно страшное существо преградило Глобу путь. В слабом свете пятна оно показалось Глобу огромным. На равнине, где жили мирлены, таких не водилось. Властелин черной пустыни двигался не спеша. Его суставчатые конечности перемещались, словно на шарнирах. Мохнатое тело колыхалось в такт шагам. За зверем тянулся толстый трос. Глоб успел заметить в свете пятна, как трос блеснул, словно серебряный.

Долго Глоб пребывал в оцепенении, прежде чем решился двинуться дальше. Стараясь наверстать упущенное, он двигался теперь со скоростью часовой стрелки.

Время шло, Глоб продвигался вперед, и вот вокруг начало светлеть. Нет, это не был тот свет, который бил сверкающей струей из священного отверстия над резиденцией Верховного Мирлена. Не был это и полусвет, характерный для Лондона и его окрестностей. Нет, это был совсем слабый, какой-то неопределенный свет, скорее угадываемый, чем видимый. Но силы Глоба были на исходе. Каждый миллиметр давался ему с огромным трудом. Глоб миновал полюс – странную точку, из которой во все стороны исходил пучок разбегающихся линий. А вокруг все светлело…

Когда Глоб дотащился до сырого пятна близ Лондона, он удивился, увидев огромную толпу мирленов, которая его приветствовала восторженными криками. Правда, шапки вверх не летели – по двум причинам: во-первых, никакой предмет не мог подняться над поверхностью – ведь мир, в котором жили мирлены, был плоским; во-вторых, мирлены не носили шапок.

– Слава Глобу! – звучало над серой равниной.

– Он доказал, что мир наш круглый!

– Мир замкнут в себе! – надрывался Харон.

Один за другим к импровизированной плоской трибуне подползали ораторы, воздавая должное храбрецу.

Глоб скромно стоял в сторонке. И никто не заметил, как к нему протолкались два мирлена – два серых пятна, неотличимые от других, и куда-то уволокли героя.

Веселье близ Лондона продолжало идти своим чередом, между тем как Глоб предстал пред светлым оком Верховного.