Грим: Играть третями [СИ]

Не так страшен черт, как четыре туза в одни руки. Монархизм должен уступить бразды республиканскому управлению. Необходима коллегиальность, привлечение лучших людей к руководству страной. И конституцию, конституцию, конституцию…

Александр умер. Константин слаб. Но что успех достанется так легко и почти бескровно, даже Павел Иванович Пестель не ожидал.

Переворот ли изумил мироздание, или катаклизм готовился загодя и вот разразился, с оным совпав, только над Россией с тех пор воцарился круглогодичный декабрь.

А может, преступления против престола караются вечной зимой.

Что характерно, в Европе смена сезонов шла своим чередом. Российская же граница — от Черного моря до моря Балтийского — погрузилась в туман.

Европа, первоначально возликовав паденью империи, приуныла. Опасаясь, как бы и на нее не распространился декабрь (экспорт революции, перманентный переворот), натыкала вдоль границ кольев — остриями к святой Руси. В тумане аукались и блуждали беженцы из империи. Немногим удалось одолеть границу, отводя рогатинами рожны. Они рассказали ужасы.

В стране холод. Продовольствие съедено. Дикие травоядные от бескормицы вымерли. Леса вырубаются без разбору на отопление. Медведи бродят по улицам и ревут. Правительство заперлось в Зимнем и отчего-то молчит. В Брынском лесу объявился злодей Владимир Дубровский.

Благо, что этот затянувшийся декабрь выдался малоснежный. А то б занесло по крыши и выше веси и города. Но эта угроза постоянно висела над головами сохранившихся жителей.

Хотя луна сменялась луной (а времена меняются при каждой новой луне), декабрь длился и длился. То подмораживало, то отпускало, изредка солнце проглядывало, а время словно остановилось, и даже кутерьма возле пустого престола стала спадать.

А поначалу кипело, бурлило, пенилось. Ибо республика оказалась делом настолько демократичным, что все тут же передались. Эсдеки (социал-декабристы) требовали себе особенных полномочий, полагая в полгода осчастливить народ. Конституционные декабристы (кадеки) считали, что стране все же нужен какой ни на есть монарх. Меж и внутрипартийные распри чрезвычайно запутывали положение. Грызня северян и южан продолжалась почти четверо суток. Состоялось восемнадцать дуэлей, десять из них со смертельным исходом. «Кто на счастье уповал // Стал убитым наповал» — писал по этому поводу модный поэт Пушкин.

Вызовы следовали один за другим, и неизвестно, сколько бы осталось от армии к Рождеству, если бы не догадались метнуть банк.

Пестель вышагивал по анфиладам Зимнего, по обычаю задаваясь вопросом: что делать?

— Что делать, что делать? — сказал кавалергард Анненков. — А что делали рыцари Круглого Стола за круглым столом?

— Метали штосс? — предположил Павел Иванович. Об этих рыцарях в отличие от круглых столов представление у него было самое смутное.

— Король Артур, играя третями, царство небесное себе обрел, — заверил его поручик.

Условились: полкуша в лоб, играть третями, понтер после взятой метки имеет право удвоить.

За каждым игроком закрепили кусок России. Дочиста проигравшийся добровольно отправляется на жительство в Сибирь.

— Повернем темпераменты в привычное русло, — говорил декабрист Анненков. — Понтеры и бретеры выпустят пар. Заодно отсеются невезучие.

В числе первых отсеялся именно он.

Первоначальный штосс составили около двухсот человек. Ставкой была вся империя.

Игра шла с переменным успехом. День за днем, месяц за месяцем длился декабрь, игроки метали, понтировали, постепенно уменьшаясь в количестве, пока в игре не остались трое. Причем от Рылеева никто такой везучести не ожидал.

— Что делать, господа — серия-с, — оправдывался поэт.

Действительно, ему четырежды выпадали серии до семи соников кряду. В результате чего более двадцати губерний оказалось в его руках.

Из истинных декабристов он единственный остался в игре. Прочие ветераны-тираноборцы уже определились в Сибирь, куда еще раньше была сослана царская фамилия и придворная аристократия, где пребывали некоторые штатские, которым довелось принять участие в штоссе, в том числе и поэт Пушкин. Павел Иванович очень в Сибирь не хотел, но карточный долг — долг чести.

Рылеев всё чаще уносился мечтами в будущее. Либеральное, но справедливое управление государством почти было в его руках. Нести просвещение, побеждать косность кротостью. И тогда народ на нас не нарадуется, а мы — на народ. Хлебопашцы завалят страну хлебными булками. Добрые виноградари одарят вином. И вот уж рукой подать до страны грёз, где течет река Лир, парит птица Сирин, где в своей несбыточности обитают мечты.