Николай Чадович - Клинки максаров

— Не болтай лишнего! — вспылил Артем. — Не хватало еще, чтобы мы принялись искать виновного. Можешь все свалить на меня, если тебе от этого станет легче.

— Да перестаньте же вы! — взмолилась Надежда, а затем уже совсем другим голосом добавила: — Значит… это все же конец?

Слова эти обожгли Артема. Будь он сейчас совершенно один — можно было бы со спокойной совестью махнуть рукой на собственную жизнь, но рядом находились и другие люди, поверившие ему.

«Пусть мы и не спасемся, — подумал он, — но я буду бороться до конца. С левой стороны уцелела одна-единственная лапа, но зато с правой исправны сразу три. Значит, из этого железного калеки еще можно было сделать четвероногого скакуна. Правда, работать придется почти на ощупь, в темноте и жаре, под вой раскаленного вихря и грохот приближающегося пожара. Хватит ли у меня силы и выдержки?»

— Не надо паниковать. Еще не все потеряно. Сейчас мужчины вслед за мной выйдут из вездехода. Нужно как можно быстрее переставить одну из правых лап на левую сторону.

— Вы же там все изжаритесь, — хмыкнул Адракс, и Артем снова отметил про себя это «вы».

— Да пошел ты!.. — схватив мешок с инструментами, он полез наружу.

Почему-то Артему казалось, что, покинув кабину, он ощутит примерно то же самое, что ощущает одетый человек в парной бане. Но это была вовсе не баня! То, что он почувствовал всей своей кожей, мог почувствовать, наверное, слесарь, вынужденный ремонтировать изнутри еще не остывшую топку парового котла. Но слесарю положен асбестовый костюм и респиратор, а у Артема не было даже завалящих рукавиц. За металл нельзя было ухватиться, и ему пришлось обернуть ладони клочьями собственной рубашки. Калека пыхтел где-то рядом, помогая чем только можно, но больше мешал. Время от времени из темноты раздавался скучающий голос Адракса: «… не сюда, левее», «… нужный инструмент лежит справа от тебя на расстоянии вытянутой руки», «… отверстие, которое ты ищешь, на четыре пальца выше…» Было ли это очередным издевательством, или чужеродец действительно мог видеть в темноте, Артем так до конца и не понял, но советы были в основном дельные. Немного помогал и накатившийся пожар — его отсветы уже поблескивали на бортах вездехода. Когда стало совсем уж невмоготу, Артем попросил Надежду сбросить вниз баллон с жидким воздухом. Рискуя уже не изжариться, а обморозиться, они работали теперь в облаке сырого, быстро тающего снега, хлопья которого уносил прочь горячий ветер. Как бы то ни было, но спустя полчаса лапа уже стояла на новом месте.

Артем еще помнил, как его втащили внутрь вездехода и окатили водой. Сознание поплыло, в ушах раздался звон. Сердце, сжавшись, дало долгий перебой, а затем затрепыхалось, как попавшая в силок птица. Последнее, что он слышал, теряя сознание, был тяжелый мерный топот железных лап.

Адракс сидел за рычагами управления и, казалось, что мрак, окутавший Страну Забвения, был для него тоже самое, что ясный день.

Артем очнулся, лежа под брюхом вездехода на холодной и сырой земле. Вокруг стояли промозглые туманные сумерки, какие бывают поздним осенним вечером.

Невдалеке, подобно статуе командора, скрестив руки и уронив голову на грудь, стоял Адракс. Глаза его были закрыты. Казалось, он спал.

— Ночь кончилась? — спросил Артем первое, что пришло на ум.

Не дождавшись ответа, он с трудом сел. При этом все внутри Артема, от мозга до желудка, болезненно содрогнулось, словно его тело превратилось в сосуд, переполненный страданием.

— Ночь? — выйдя из оцепенения, переспросил Адракс. — Ночь кончилась. Можешь быть спокоен.

— А что с остальными?

— Они там. — Адракс указал на кабину вездехода. — Спят.

— Где мы сейчас?

— Не берусь судить об этом достаточно точно. Но с тех пор, как машина остановилась, сверху все время что-то каплет. Не похоже, чтобы нам угрожала смерть в пламени.

— А где черепахи?

— Проползают мимо время от времени. Одна недавно чуть на нас не напоролась.

— Наверное, это действительно их страна.

— Все может быть. Но место довольно странное.

Он наклонился и растер между пальцами щепотку грунта. Артем машинально последовал его примеру. Почва действительно была какая-то диковинная — не то древесная труха, не то грубо перемолотая костная мука. Запах ее не вызвал в памяти Артема никаких определенных ассоциаций.

— Каким бы этот мир ни был, он наверняка лучше того, который мы покинули.

— Будем надеяться.

— Значит, ты привел сюда вездеход ночью… на четырех лапах… Ты спас нас всех. Спасибо.