Айзек Азимов - ИНЫЕ МИРЫ, ИНЫЕ ВРЕМЕНА. Сборник зарубежной фантастики

Мы регулярно сообщали о результатах исследований, но мой начальник был занят другими делами и несколько месяцев не читал наши отчеты. Однако, получив отчет, в котором сообщалось, что мы занимаемся созданием машины, которая могла бы перемещать во времени человека, он заинтересовался, прочитал предыдущие отчеты и вызвал меня к себе.

— Шерм, — сказал он, — я советовался с Вашингтонoм no поводу этого проекта и боюсь, что он им не по Душе.

— Почему? — удивился я.

— По нескольким причинам. Во-первых, они считают, что у вас перерасход фондов. Они гораздо больше заинтересованы в проекте освоения Антарктиды и хотят, чтобы вы перебросили на него все свои силы и средства. Кроме того, по правде говоря, они побаиваются этой вашей машины времени. Предположим, вы отправитесь в прошлое, во времена, ну, скажем, Александра Македонского, и пристрелите Александра в самом начале его правления. Это изменит всю последующую историю, мы исчезнем, как дым.

— Чушь, — сказал я.

— Ну, а что произойдет?

— Наши расчеты не дают окончательного результата, но существует несколько возможностей. Как указано в отчете № 9, это зависит от того, какую кривизну имеет пространство-время, положительную или отрицательную. Если положительную, то любое вмешательство в прошлое будет сглаживаться в ходе истории, так что события будут все более и более приближаться к тому, что должно было произойти. Если же кривизна отрицательная, то с течением времени они будут все больше и больше отличаться от первоначального варианта. Так вот, как видно из этого отчета, все шансы за то, что кривизна положительная. Однако мы собираемся принять все необходимые меры предосторожности и и проводить первые опыты с минимальным…

— Достаточно, — сказал мой шеф, махнув рукой. Все это очень интересно, но решать не вам.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что исследования по Проекту А-237 должны быть прекращены, а вы. должны немедленно написать заключительный отчет о работе. Машины следует размонтировать, а сотрудников привлечь к работе по другому проекту.

— Что? — закричал я. — Но вы не можете закрыть исследования сейчас, когда мы стоим на пороге…

— Прости меня, Шерм, но я все- могу. Комиссия по атомной энергии вынесла вчера соответствующее постановление. Оно еще официально не. опубликовано, но я получил указания остановить работы, как только я сюда вернусь.

— Эти ничтожные невежественные выскочки…

— Сочувствую вам, но у меня нет выбора.

Я потерял самообладание и в открытую стал угрожать ему, что в любом случае буду продолжать исследования. Это было глупо, потому что ему ничего не стоило уволить меня за неподчинение. Однако я знал, что он ценит мои способности, и рассчитывал, что по этой причине он не захочет расстаться со мной. Но он решил поймать сразу двух зайцев.

— Ну, если вы так настроены, то вопрос будем считать закрытым. Ваша группа будет распущена, люди распределены по другим лабораториям. За вами сохраняется прежний оклад и должность консультанта. Затем, когда вы сможете мыслить здраво, мы попытаемся найти вам подходящую работу.

Хлопнув дверью, я выбежал из кабинета и пошел домой, чтобы все обдумать. Здесь мне следовало бы рассказать немного о себе. Я считаю, что я уже достаточно стар, чтобы быть объективным, и у меня впереди осталось слишком мало времени, чтобы имело смысл притворяться.

Я всегда был мизантропом, склонным к уединению.

Я не любил людей и не слишком ими интересовался, а они платили мне той же монетой. В обществе я чувствовал себя не в своей тарелке. У меня был талант всегда говорить не то, что нужно, и выставлять себя на посмешище. Я никогда ни c кем не находил общего языка. Даже если я внимательно следил за каждым своим словом и жестом, я никогда не мог предугадать реакции окружающих. Я считал, да и сейчас считаю, что люди — это глупые и опасные безволосые обезьяны с непредсказуемым поведением. Если я пытался держать язык за зубами, следил за каждым своим словом и таким образом избегал возможности совершить какой-либо неуместный поступок, то окружающим это тоже не нравилось. Про меня говорили, что я холоден, чопорен и недружелюбен, и это тогда, когда я изо всех сил старался никого не обижать и держаться вежливо.

Я никогда не был женат, и в то время, о котором пишу, приближался к зрелому возрасту, не имея ни одного друга, да и знакомых у меня было не больше, чем того требовалось для моей работы. Я мог бы найти оправдание своим взглядам, напомнив Вам о греховности и порочности человечества, но не делаю этого, ибо Вы и сами, я думаю, достаточно знаете об этом.