Владимир Талалаев - Рагнарек

— Тело? Пьяный постоялец? Так я его счас мигом!!! — праведный гнев у всех администраторов в крови...

— Не пьяный. Труп. Задушенный... — как описать, когда, войдя в комнату, застаешь на собственной койке труп стражника в сером плюше, по прежнему дразнящий тебя посиневшим языком, торчащим точно так же, как тогда, пару-тройку часов назад, на улице! Крыса! Крысо-человек! Серый!..

— Боже! Только этого мне и не хватало! Прийдется вызывать полицию! А пока... Минуточку! Кажется, я знаю, где Вы можете пока переночевать. Сегодня, пока с утра не приедут полицейские. Прошу Вас!

И девушка провела Славика прямиком в закуток, к комнате номер три. В тот самый момент, когда они шли коридором, из четвертой комнаты вышел постоялец. Вышел и отправился на лестничную площадку, покурить. Славик машинально запомнил увиденную комнату, почувствовав какое-то несоответствие, но переходить с подсознательного уровня на сознательный пока не стал: из головы не выходил мертвый Стражник.

Как ни странно, комната номер три оказалась незаперта. И не кладовка была за дверью, а помещение более обширное, нежели предыдущие.

Целых пять кроватей размещалось здесь, но только две из них были, похоже, обжиты.

— Ложитесь здесь! — девушка показала на среднюю кровать и, уходя добавила: — Сегодня поспите тут, а завтра переберетесь на свое место. Вы уж извините за такое!.. Честное слово, тут это впервые... И не волнуйтесь -эту комнату снимают два постояльца, кажется — отец и сын. Они платят за все помещение, но я им расскажу, что случилось у Вас, и они возражать не будут, я уверена... Не стесняйтесь, располагайтесь, они будут ближе к полуночи...

Оставшись один, Славик тут же зримо представил себе вид-план этажа.

Теперь картина приняла завершенный вид, и он настораживал.

Получалось, что в здании с одним парадным на этаже есть огромное пространство, недоступное с этажа! Есть ли вход туда с соседних этажей? Какие лестницы ведут туда?.. Или этот кусок этажа просто замурован? Интересно тогда — КЕМ и ЗАЧЕМ?! Что скрывается там?..

Впрочем, поверх настороженности и тревоги ложился смежающий веки сон, смешанный с обидой на Кошака, и, упав на кровать, Славик то ли вспомнил, то ли услышал слова молодого Крысолова:

— И самое обидное — это то, что вся эта война, вся борьба для вас -просто игра! Посреди крови и грязи вы играете в прекрасную сказку. Придумали даже свои языки, алфавиты, грамматику, руны... "Героические Руны для кровавых имен!" — так пелось в одной старой песне. Умный был человек, сочинивший ее. По крайней мере — он вовремя прекратил Игру. Свою Игру. Хотя и не мешал остальным играть!

— Играть... — сквозь сон повторил Славик.

— Кстати, ты не заметил одну странность? До Нашествия говорили — "милиция", после — "полиция". Интересно, что-нибудь кроме названия изменилось?

— Странность, пожалуй, в другом, — подумалось Славику: — Кошак же ничего не может знать о Нашествии! Он пришел позже, а местные о Нашествии ничегошеньки не помнят! Откуда ж узнал Крысолов? Впрочем, стоит ли удивляться: это же сон! А если не сон? Ведь описал же зануда-флейтист в точности Славиковы мечты о встрече вечером в гостиничном номере! Кто его теперь разберет!.. Или не описывал? Может, и тот разговор тоже приснился? И Стражник. И Тихие Города! А может, скорее всего, приснился и весь этот мир, Мир Арты?.. Земли? Риадана? И козни Единого — приснились. Ну конечно же: разве может быть злым — Бог?! Риторически вопрос... А скорее всего — и то, что ты родился — тоже приснилось. Ты спишь. Тебя нет. Ты просто сон дремлющего Космического, Вселенского Разума. Его самый страшный ночной кошмар. А скорей всего — и Вселенский Разум — тоже сон. Вот только вопрос — чей?

— Мой, — послышалось с соседней кровати. — Отдай, он мой!

Остатки сна-забытья мигом слетели с Славика. Он прислушался. На соседней койке, той, что справа от двери, слышались приглушенные голоса.

— У тебя опыт большой, ты и на бумаге напишешь! Отдай диктофон! -настаивал мальчишечий голос.

— У меня опыт, а потому я быстрее надиктую и тогда тебе отдам! -возразил другой голос, повзрослее, показавшийся Славику знакомым. — И вообще — потише, а то гостя разбудишь...

— Ладно, на твой... мой диктофон и диктуй, только в коридоре, а то точно гостя разбудишь... — в шепоте паренька послышалось плохо скрываемое злорадство...

Хлопнула дверь. Минуту спустя послышалась возня. Кто-то кидал свои шмотки, методично набрасывая их на спинку стула. Когда очередная вещь пронеслась над Славиком и вместо скрипа стула послышался звон чайной ложечки об пол, юный контрабандист довольно прокомментировал: