Колин Уилсон - Дельта

– Откуда ты все это знаешь? – уточнил Найл.

– Я знаю обо всем, что вокруг делается.

– А что бы произошло, – спросил Найл, – реши вдруг челядь, что ее больше не устраивает быть челядью? Мерлью передернула плечами.

– Вздор какой-то, – было видно, что мысль кажется ей абсурдной.

– Почему?

– Ну уж тебе-то разъяснять, думаю, не надо?

Колесница доехала до противоположного конца площади. Впереди виднелась Белая башня и обиталище Смертоносца-Повелитсля. Невдалеке за башней горел большой костер, над которым вился черный дым. Вокруг топталась толпа рабов, бросая что-то в пламя. Одна за другой подкатывали по траве телеги. С расстояния за сценой наблюдали слуги и несколько предводительниц.

– Что они делают? – поинтересовался Найл.

– Так, возятся с книгами, – она жестом обвела толпу. – Ты взгляни. Что бы они делали, если б не были слугами? Они вполне довольны. Даже Массиг с друзьями теперь привыкает, входит понемногу во вкус. С вашими, я уверена, произойдет то же самое.

– Я не хочу быть слугой, – произнес Найл.

– Как раз тебя никто не заставляет! – она стиснула ему руку. Ты – как я. Мы с тобой рождены властвовать, – Мерлью понизила голос чуть не до шепота, губы приблизились к лицу Найла. – Вот почему мы друг другу пара.

– Тут дошло, что они на виду, и она отстранила лицо, но руку стиснула еще сильнее. – Подумай головой.

– Если оно действительно так, как ты говоришь, то у меня, похоже, иного выбора и нет.

– Верно, – улыбнулась Мерлью. – И никто тебе не посмеет слова сказать.

– Почему они жгут книги? – полюбопытствовал Найл. Мерлью пожала плечами.

– Очередная затея Повелителя, – ему вдруг подумалось, что здесь всюду полно книг, скрытых в старых домах.

– Но ведь челядь у него неграмотна.

– Разумеется, нет. А вдруг появится соблазн научиться грамоте? – Гужевые вынужденно остановились, пропуская поводу, груженную книгами – все в синих кожаных переплетах, с золотым позументом; видно, из какой-нибудь библиотеки.

– Жуки обещали проделать то же самое у себя, – сказала Мерлью. – Их слуги саботировали закон из поколения в поколение. Теперь их заставят свои книги сдать. И думаю, правильно.

– Почему?

– Что ты заладил, «почему» да «почему»? Неужели и так не ясно? В Договоре о примирении сказано, что книгочейство людям запрещается. Жуки же попустительствовали своим слугам. Теперь они признали, что этому пора положить конец. И правильно, я считаю.

– Почему?

– Потому, – отвечала Мерлью терпеливо, – какая слугам от книгочейства польза? Вот ты не умеешь читать, и ничего плохого с тобой от этого не случилось, верно?

– Почему же, я умею читать.

– Вот как? – в ее глазах на секунду мелькнуло замешательство. – Да ладно, это я просто так. Какая разница, если только пауки не пронюхают.

– Вот потому я и не хочу быть слугой. Я хочу сам решать, что мне делать.

– Да, я понимаю, – взор Мерлью был отсутствующий; она, очевидно, размышляла о чем-то другом. – Я не думаю, что им действительно будет до этого дело. Во всяком случае, книг здесь не останется, когда они все закончат.

Колесница остановилась напротив обиталища Смертоносца-Повелителя. Под порталом здания стояли на страже двое бойцовых пауков. Тут до Мерлью дошло, куда их доставили. Она резко наклонилась и сердито шлепнула крайнего гужевого по плечу:

– Я же говорила, ко мне во дворец!

– Нет, – перебил Найл. – Вначале я должен видеть Смертоносца-Повелителя.

– Все равно они должны делать то, что приказано! – сказала она запальчиво, с яростью глядя на гужевых. В ее облике опять проглянуло капризное дитя, и Найл опечалился. Жук-бомбардир поспешил вперед к главному входу. Двери почти тотчас разомкнулись, и наружу вылез черный паук-смертоносец. Он был грузный, приземистый, а кривые ноги создавали впечатление недюжинной мощи. Найла, когда паучище на него уставился, пронизало ощущение грозной опасности.

– Это Скорбо, начальник стражи, – сказала Мерлью ему на ухо.

Чувство враждебности, исходящее от паука, буквально удушало. У Найла появился соблазн использовать медальон, чтобы выразить свое неприятие, но он тут же отверг эту мысль. Нечего провоцировать, и без того как бы чего не вышло.

Секунду паук и жук о чем-то переговаривались, затем жук повернулся и поманил за собой. Когда Найл стал вылезать из повозки, из здания появились еще трое пауков и обступили его. Найлу это показалось бессмысленным, он не думал никуда убегать. И тут дошло. Это делается специально с целью дать понять, что он узник, и его счастье, если удастся уйти отсюда живым. Чувствовалась невыносимо гнетущая враждебная воля – так и давит, так и давит.