Николай Эдельман: Когда рухнет плотина

- Погоди! - крикнул я Анжеле, остановившейся около машины, и подбежал к ней. - Дай-ка ключи и отойди подальше.

Она подняла брови, но подчинилась. Разумная девушка, успела навидаться всякого в своем секретариате. Сперва я, согнувшись как только мог, попытался заглянуть под днище малолитражки. Вроде ничего лишнего. Тщательным осмотром я пренебрег. Даже самый тупой киллер должен понять, какой верх нелепости - взрывать "оку". Все-таки взмахом руки подальше отогнав Анжелу, с опаской наблюдавшую за моими манипуляциями, я открыл капот. Тоже как будто все в порядке. Но только заведя мотор, я позволил хозяйке машины занять место за рулем, а сам запихнулся на пассажирское сиденье, удивляясь - как Анжела ухитрилась вчера вечером засунуть меня в эту таратайку?

Мы выехали на Октябрьский проспект. По небу метались тучи, со страшной скоростью гоняясь друг за другом, сталкиваясь, разрываясь на клочки, открывая в просветах небо чистейшей голубизны, и картина этой борьбы была одновременно и осязательно-отчетливой, и совершенно нереальной, как на полотнах Дали. Порывы ветра швыряли в лобовое стекло горсти снежной крупы, и эти короткие шквалы кончались так же внезапно, как начинались.

- Послушай, - спросил я Анжелу, когда мы остановились перед светофором. - Кто такой Долинов?

- Долинов? Не знаю никакого Долинова. Это из твоей записки? Дай сюда, - приказала она.

Я неохотно отдал ей листок. Не хотелось, чтобы она начала волноваться, суетиться, бросилась меня спасать. И вообще, чем меньше близкие вовлечены в твои профессиональные дела, тем спокойнее.

Прочитав записку, она задумалась ещё сильнее, и сзади засигналила "тойота", увидев, что мы не торопимся ехать на зеленый.

- Так ты из-за этого бомбу искал? - сказала она, трогаясь с места. То-то я смотрю, ты больно осмотрительный нынче стал. Нет, впервые слышу о Долинове. По крайней мере, он точно не из Светлоярска. Может, просто блеф?

- Может, - кисло согласился я. По правде говоря, состояние мозгов не способствовало мыслительной деятельности. Я волей-неволей предоставлял событиям развиваться своим ходом.

- Послушай, - сказала она. - Может, тебе не надо туда ехать? Если это кто-то из наших крестных отцов, они в восторге не будут. Еще спровоцируешь их такой наглостью.

- Только к лучшему - хоть не будем, дрожа от страха, гадать, кто за этим стоит. А что же ты мне - предлагаешь отсиживаться где-нибудь? Нечего предоставлять противнику инициативу. В толпе, где на каждого почетного гостя десяток бодигардов, я буду в большей безопасности.

- Что за жуткие секреты ты раскопал? Кто мог на тебя ополчиться?

- Врагов-то наберется достаточно. Не исключено, что просто припугнуть хотят.

О том, что я писал, в общем, и так всем было известно - только те, кому полагалось карать и пресекать, делали вид, что ничего не замечают. Орел был мной недоволен. Я как-то на пресс-конференции стал выяснять у него подробности темной истории с продажей боеприпасов одной из противоборствующих сторон в "горячей точке", где генерал миротворствовал и Орел обиделся. Имел основания я и Дельфинова подозревать в недружелюбных замыслах.

- Попробую навести справки, - пообещала Анжела. - Может, узнаю что-нибудь об этом Долинове. Позвоню тебе.

Анжела довезла меня до новенького Кардиоцентра, ещё не обтесавшегося временем, и поэтому выглядевшего немножко призрачным, неестественно-чистеньким в окружении старых построек и неубранной строителями глины на тротуарах, остановила "оку" под знаком "остановка запрещена", я подался к ней губами, и она после короткого поцелуя отстранилась и помахала в воздухе ладонью: "Фу, как перегаром несет!" - но тут же снова присосалась к моим губам и не отрывалась минут пять.

- Ну пока. Будь осторожнее, - и, поцеловав меня в последний раз, она укатила.

2.

Я направился через чугунные ворота к главному входу, где собралась изрядная толпа и на ступеньках подъезда были установлены несколько микрофонов.

Оказалось, что церемония ещё не началась. Как и повсюду в стране, налицо были бардак и вопиющая непунктуальность. Публика уже начинала мерзнуть на незапланированном морозце. Журналисты перемешались с приглашенными гостями, среди которых преобладали уверенные бизнесмены с бритыми затылками; в толпе почти каждую минуту раздавался писк сотовых телефонов.

Наконец, появились герои дня. Довольно щуплая, несмотря на всю самоуверенность, фигура Дельфинова окончательно меркла рядом с массивным Орлом. Его имиджмейкеры сегодня утром, вероятно, пребывали в таком же состоянии, как и я - генерал был одет в светло-серый костюм с несколько длинноватыми брюками, значительно более темную рубашку и аляповатый малиновый галстук; на плечи была накинута камуфляжная куртка. Его лицо, обладавшее выразительностью рифленой подошвы, но уже известное всей стране и даже ставшее объектом подражания, могло бы принадлежать идиоту-военруку из средней школы, но хлесткие афоризмы Орла, выдаваемые за политическую мудрость, успели привлечь к нему по всей стране немало сторонников, уставших дожидаться милостей от московского правительства.